Харитон юлий борисович, Еврейский мемориал. Виртуальный некрополь.
Его отец, Борис Харитон, был известным журналистом, а мать, Мирра Буровская, — актрисой. Но я постоянно напоминаю о безопасности, о комплексе мер, которые должны ее обеспечивать. Они работали вместе, поэтому неверно приписывать все достижения Андрею Дмитриевичу. Лазерная установка "Луч" - 6. В ИХФ Харитон организовал и возглавил лабораторию взрывчатых веществ, которая вскоре стала общепризнанной школой физики взрыва.
Родился 14 Член КПСС с Окончил Ленинградский политехнический институт С начал работать в Физико-техническом институте под руководством Н.
В —28 командирован в Кавендишскую лабораторию Великобритания. В —38 преподавал в Ленинградском политехническом институте. Профессор В —44 прикомандирован к НИИ—6, где занимался новыми типами боеприпасов. В приглашён И. Исследовал конденсацию металлических паров, изучал совместно с З.
Вальта явление нижнего предела окисления паров фосфора и открыл его снижение примесью аргона. Разработал теорию разделения газов центрифугированием. Харитону и его ученикам принадлежат основополагающие работы по физике горения и взрыва.
В совместно с Я. Зельдовичем впервые осуществил расчёт цепной реакции деления урана. Редко им доводилось видеться, много забот у каждого, а теперь - всего на два дня - они освободились от них и ехали "домой", в Физтех, который вновь собрал их вместе. В те далекие шестидесятые годы я даже не подозревал, что этих ученых объединяет не только прошлое, но и то настоящее, которое скрыто от посторонних глаз многими запретами и барьерами, определяемыми всего несколькими словами: "Сов.
Особая папка". Это были документы и дела, к которым имели отношение всего несколько человек в стране. И Харитон в их числе. Убежден, что он и не подозревал, насколько часто его имя встречается в них. По-настоящему старт Атомного проекта был дан сразу же после атаки американцев на Японию. Первое заседание состоялось 27 августа года. В сентябре собирались уже пять раз - 5, 6, 10, 16 и го.
Именно в эти дни были определены главные направления работы. Будущие атомные бомбы начали называть "изделиями", и этот термин сохраняется до сегодняшнего дня. Ну а "главным бомбоделом" стал Юлий Борисович Харитон. Одно из поручений по докладу: "… представить в десятидневный срок на рассмотрение Технического совета предложения по вопросам организации одного или нескольких бюро для проведения более интенсивных исследований, конструирования и изготовления образцов заводской продукции, учитывая при этом необходимость создания условий совершенно закрытого характера этих работ".
Этот документ можно считать началом биографии ядерного научного центра "Арзамас", основателем и бессменным научным руководителем которого был Ю. Однажды мы встретились с Юлием Борисовичем поздно вечером в его кабинете в "Белом доме" - так называют главный корпус центра.
Он находится в самом начале "промзоны", сразу же за специальной "полосой безопасности", которая охраняется чуть ли не строже, чем государственная граница. В этой привычной для Юлия Борисовича обстановке разговор был откровенным и более открытым, чем обычно. Я спросил его: - Современная структура ядерного центра родилась при его закладке? Когда организовывали институт и КБ, я посчитал, что недостаточно хорошо разбираюсь в организационных вопросах.
Чтобы использовать свои возможности максимально и заниматься только наукой и техникой, то есть быть по-настоящему главным конструктором, нужен был еще один руководитель, который взял бы на себя все остальное.
Так появилась должность директора. Я посоветовался с Курчатовым, а затем обратился с такой просьбой к Берии. Директором назначили Павла Михайловича Зернова, заместителя наркома. Мы дружно с ним работали.
Начали с поиска места для "Объекта". Нас тогда было немного, вместе с Зельдовичем всего несколько человек. Мы понимали, что для атомной бомбы потребуется много взрывчатых веществ, а потому место должно быть уединенным. Ванников посоветовал объехать заводы, которые производили боеприпасы. Мы побывали в ряде мест, и здесь нам показалось удобнее всего: маленький заводик и большой простор. Вместе с Кикоиным мы начали искать в Германии уран. Обнаружили, что на одном из складов он был совсем недавно, но военные вывезли его как краску, ведь окись урана ярко-желтого цвета.
На границе с американской зоной нам все-таки удалось найти тонн урана. Это позволило сократить срок создания первого промышленного реактора на год… Однако я вскоре вернулся в Москву, необходимо было разворачивать работы по атомной бомбе. Курчатов одобрил выбор места, и началась энергичная работа по созданию лабораторий и набору кадров. Мы с Щелкиным составили первый список научных работников - 70 человек.
Поначалу казалось, что это слишком много, ведь никто тогда не представлял масштабов работы. Сразу после испытаний первой атомной бомбы специально для И. Сталина были подготовлены документы. Естественно, существовал один экземпляр, который хранился "за семью печатями". Просматривали его всего два человека - Сталин и Берия. Эти документы позволяют представить масштабы нашего Атомного проекта. Особо секретные сведения, как и положено, вписаны от руки. Из Справки о строительстве специальных объектов: "За период времени с конца г.
Главпромстроем МВД СССР построено и введено в действие 35 специальных объектов, в том числе научно-исследовательских институтов, лабораторий и опытных установок - 17, горнорудных и металлургических предприятий - 7, комбинатов и заводов основного сырья - 2, химических предприятий - 5, машиностроительных и прочих предприятий - 4 … Продолжается строительство 11 научно-исследовательских и промышленных объектов, а также жилых домов и коммунально-бытовых сооружений.
Наряду с этим ведутся дальнейшие работы по развитию и наращиванию новых мощностей на введенных в действие объектах". Пожалуй, впервые мы можем представить, как именно создавалась атомная промышленность страны.
Особую роль в этом процессе конечно же занимало "хозяйство Харитона".
Впрочем, оно также именовалось и "хозяйством Зернова". Если это были физики, то они ехали "к Харитону", а инженеры и конструкторы - "к Зернову".
Ну а насколько "ошибся" Харитон, когда выбирал место для "Объекта", дает представление еще один секретный документ, направленный Сталину. В нем сообщается, что общая численность людей, занятых созданием атомного оружия, составляет Естественно, военные строители и заключенные не учитывались. Зернов П. Щелкин К. Духов Н. Алферов В. И…" Наш вечерний разговор с академиком Харитоном продолжался. Он сказал: - Как известно, мы получили довольно подробную информацию от Фукса. Он дал описание первой атомной бомбы, и мы решили сделать нашу аналогично американской.
Работа была напряженной и нервной. Просчитать все процессы, происходящие в атомной бомбе, все давления, а они разные, ведь идет детонация по взрывчатому веществу, - это очень тонкая работа.
Я решил создать две группы, которые должны были работать параллельно: первая дала заключение - изделие сработает, вторая - не сработает. Оказалось, что права первая группа… Этот пример я привел как иллюстрацию того, насколько нервной, напряженной была обстановка. На определенном этапе потребовались уже не физики, а взрывники.
На должность заместителя главного конструктора пригласили Духова из танковой промышленности. Всё и всех, если это было необходимо, нам предоставляли без промедления. Масштабы работ становились все шире и шире, особенно при создании водородной бомбы.
Это так? Создание бомбы потребовало усилий огромного количества людей. Реакторы, выделение плутония - это гигантская работа!
Так что нельзя никого называть "отцом атомной бомбы". Без всеохватывающего комплекса научных и исследовательских работ ее создать невозможно… Безусловно, главная роль в урановом проекте принадлежит Игорю Васильевичу Курчатову. Я руководил непосредственно созданием бомбы, точнее, всей ее "физикой"… Сначала нам предстояло сжать материал с помощью обычной взрывчатки, чтобы получить надкритическую массу.
В году мы с Я. Зельдовичем считали, что для этого потребуется десять килограммов урана, на самом деле оказалось, что его нужно в несколько раз больше, а получить уран необычайно сложно… ЗЕРКАЛО "АДА" Несколько раз мы подолгу беседовали с Юлием Борисовичем. Это было в х годах теперь уже прошлого века. Харитон подробно рассказывал о работе в Физтехе, о военном времени, об Иоффе и Курчатове, но стоило завести речь о ядерном оружии, он тут же замолкал. Голос Харитона: - Помните, вы просили рассказать о первых испытаниях?
Я понял, что академик звонил с вокзала, куда только что пришел поезд из "Арзамаса". Через полчаса Юлий Борисович был у меня. Мы пили чай и разговаривали не только о первом испытании. То количество плутония, которым мы располагали, позволяло нам не сомневаться, что будет так, как мы рассчитывали.
Провала мы не боялись. Экспериментально все было проверено. Пожалуй, лишь при создании первой бомбы. В последние годы появились статьи, где американцы пытаются представить, будто мы ничего не сделали сами, а все украли у них. Но недавно их специалисты побывали у нас и убедились, что работы идут на равных.
На первых порах мы использовали данные Фукса, это так, но дальше шли своим путем. А что касается водородной бомбы, то главное сделали Тамм, Сахаров и другие. У нас было два отдела, одним руководил Сахаров, другим - Зельдович. Они работали вместе, поэтому неверно приписывать все достижения Андрею Дмитриевичу. Бесспорно, он - гениальный человек, но создатели водородной бомбы - это и Сахаров, и Зельдович, и Трутнев… А американцы в конце - начале года наделали много ошибок и не смогли найти дальнейший путь… - Вы были на испытаниях водородной бомбы?
Наблюдательный пункт находился на расстоянии 70 километров от эпицентра. На краю поселка стояло здание, а внизу амфитеатром были расставлены скамьи. Там собралось много военных, они наблюдали за взрывом и только еще пытались понять, что такое атомная бомба… Мы с Игорем Васильевичем стояли наверху. Бомбу сбрасывали с самолета, и взрыв был в воздухе. Ударная волна пришла через три минуты, сорвала с военных фуражки. Потом они долго не могли их найти… После испытаний мы поехали на место, то есть под точку взрыва, и увидели, как "вздулась" земля… Очень страшное это оружие, но оно было необходимо, чтобы сохранить мир на Земле.
Я убежден, что без ядерного сдерживания ход истории был бы иным, наверное, более агрессивным. По моему убеждению, ядерное оружие нужно для стабилизации обстановки, оно способно предупредить большую войну, потому что в нынешнее время решиться на нее может только безумец. Пока современное ядерное оружие отвечает самым жестким требованиям.
Но я постоянно напоминаю о безопасности, о комплексе мер, которые должны ее обеспечивать. На мой взгляд, сегодня - это главная проблема. Остальное мы уже решили в прошлом… - Понятно, что у нас, обывателей, есть страх перед бомбой: не может ли с ядерным оружием произойти то же самое, что случилось в Чернобыле? Ведь даже в канун катастрофы физики утверждали, что ее произойти в принципе не может! И тут же - крупнейшая авария… Есть ли гарантии в отношении оружия?
Наоборот, всячески подчеркиваем, что они опасны, и поэтому необходима очень высокая тщательность в работе и в обеспечении доступа к ядерному оружию. Речь идет не о ядерном взрыве. Приходится, например, возить наши "изделия" по железной дороге, где возможны аварии. Бывают и сходы составов с рельсов, и пожары. Поэтому мы постоянно призываем к максимальной бдительности, сокращению перевозок и так далее.
Этой гранью безопасности мы специально занимались. Поскольку заводы разбросаны, пришлось провести некоторую перекомпоновку производств, чтобы наши заряды в собранном виде перевозит ь на минимальные расстояния… Раньше, на мой взгляд, очень легкомысленно это делалось, но мы вмешались , и многое изменилось - ненужные перевозки сократились.
Если, к примеру, злоумышленник или террорист решится выстрелить в "изделие", то в ряде его конструкций это может вызвать детонацию взрывчатого вещества, что приведет к распылению ударной волной плутония и, как результат, возникновению радиоактивного облака.
У американцев, как известно, над Испанией случилась авария - самолет потерял атомную бомбу, произошел взрыв обычной взрывчатки , и распылился плутоний. Очистка местности потребовала гигантских затрат… Так что надо "держать ухо востро".
Вопросы безопасности должны находиться на первом плане. Но не так легко этого добиться, ведь кроме понимания нужны и определенные финансовые затраты.
И дело не только в национальности - преследование евреев с присущим сталинизму размахом началось уже после того, как Харитон и многие его коллеги были прикрыты "ядерным щитом", который они же и создавали. Нет, были у семьи Харитона "грехи" более значительные… Отца в году выслали из страны как "идеологически вредный элемент".
Он обосновался в Риге. В году после вступления в Прибалтику советских войск был арестован и отправлен в лагерь, где и погиб. Мать - актриса. Работала в Художественном театре. Уехала на гастроли в Германию и не вернулась. Сестра оказалась на оккупированной фашистами территории, что в те времена считалось преступлением. Да и сам Юлий Борисович выезжал в Англию, где работал у Резерфорда.
На пути домой он побывал в Берлине, а там, вполне вероятно, мог встречаться с матерью… В общем, одного из руководителей Атомного проекта любой, даже самый заурядный следователь "ведомства Берии" мог обвинить и в шпионаже, и в предательстве Родины.
Не сомневаюсь, что с таким ощущением Харитон жил и работал. Но вспоминать об этом не любил. В одной из бесед я спросил его: - Сахаров как-то сказал о создании ядерного оружия: "Я тоже прилагал огромные усилия, потому что считал: это нужно для мирного равновесия.
Понимаете, я и другие думали, что только таким путем можно предупредить третью мировую войну"… Вы согласны с ним? Мы обеспечивали оборону страны. В коллективе ученых, создававших атомное оружие, царило взаимопонимание, была спайка, дружба крепкая… Шла спокойная и напряженная работа. Хотя, конечно, без "сукиных сынов" не обходилось… Однажды приезжаю на комбинат, Игорь Васильевич Курчатов пригласил, у него день рождения был.
Выпили в компании… А потом один из сотрудников приходит ко мне и говорит: "Если бы вы знали, сколько на вас писали! А потом приходилось и мне общаться… - Он считался с вами? Где-то в начале х приехала к нам комиссия по проверке кадров. Члены комиссии вызывали к себе руководителей на уровне заведующих лабораториями. Расспрашивали и Льва Владимировича Альтшуллера. В частности, ему был задан вопрос: "Как вы относитесь к политике советской власти?
Естественно, Альтшуллера распорядились убрать. Ко мне пришли Зельдович и Сахаров, рассказали эту историю. Я позвонил Берии. Тот сказал: "Он вам очень нужен?
И Альтшуллера не тронули… Кстати, в присутствии Сталина Берия сразу же становился другим, спесь мгновенно с него слетала… - Вам приходилось это наблюдать? Захожу в кабинет, а Сталина не вижу - там было много народа… Берия как-то засуетился, потом пальцем показывает. Смотрю - Сталин. Я впервые его увидел. Очень маленький человек, рост его удивил меня… Попросили рассказать о первой бомбе. Все были удовлетворены. Все - до года, пока испытания не ушли под землю.
Честно скажу, страха, ужаса не было. Ведь все можно рассчитать, а значит, не бояться неожиданностей. Вам не кажется, что ваш труд… -… напрасен? Нет… Поначалу думалось о возможности войны, и она была реальна. Кто знает, что могло случиться, не будь у Советского Союза "ядерного щита"… Не буду скрывать и иной аспект: мы не думали тогда о возможности гибели человечества. Важно было, чтобы потенциальный противник тебя не обогнал… А сейчас человечество может погибнуть, поэтому нужен иной подход к оценке последствий атомной войны… Меня сегодня больше волнует другая сторона вопроса - борьба с АЭС.
Людьми движет страх. Но не атомные станции грозят гибелью человечеству, а парниковый эффект. И с этой реальной катастрофой, очертания которой видны, можно бороться только с помощью АЭС. Безопасные отходы - реальность атомной энергетики. Эти проблемы нужно решать. А вот выступать против АЭС, демонтировать, запрещать их - безумие.
Нельзя делать ошибки при проектировании, строительстве, эксплуатации - это ясно, но разумное и серьезное использование атомной энергии - вот главное направление. Надо заниматься и термоядерной энергетикой. Атомная энергетика - магистральный путь развития человечества… … В последние годы жизни Юлий Борисович Харитон ослеп, восстановить зрение врачам как в России, так и в Америке не удалось, но это не мешало ему четко "видеть" будущее.
В администрации президента посчитали, что надо ввести ограничения по возрасту для государственных служащих - это давало возможность отправлять на пенсию неугодных чиновников, которые восходили к вершинам власти в советское время.
Большая группа "новых русских" очень быстро заняла ключевые посты в государстве. Естественно, они не могли претендовать на высшие должности в военно-промышленном комплексе - знаний не хватало, но и там для утверждения новой власти требовались перемены. Одной из первых жертв этого произвола и стал академик Харитон. К его многочисленным званиям прибавилось еще одно - "Почетный научный руководитель". И хотя мало что изменилось в жизни Юлия Борисовича - он по-прежнему в восемь утра отправлялся на работу и уезжал домой позже всех, - в табели о рангах его положение стало другим.
Наметили официальное мероприятие - торжественные проводы в "Почетные". На этот день назначили открытие Музея ядерного оружия, где были выставлены образцы атомных и водородных бомб, которые создавались под руководством академика Харитона.
Однако на торжества не могли приехать ни министр Минатома, ни министр обороны. Так и откладывалось это событие день ото дня. Ну а мы, журналисты, хорошо знавшие Юлия Борисовича и бывавшие в "Арзамасе", решили все-таки устроить праздник, порадовать и самого Харитона, и его соратников, и друзей. Настояли на открытии музея. Об этом событии сообщили все средства массовой информации.
Однако "в тени" осталось главное - встреча в Доме ученых "Арзамаса", где собрались Юлий Борисович и его соратники. Разговор получился интересный, волнующий. Он продолжался и за ужином, который затянулся до полуночи. Академик Харитон был с нами до конца, даже выпил несколько рюмок. Потом он сказал мне: "Это был один из прекрасных дней моей жизни". Юлию Борисовичу было тогда 88 лет.
Записи той встречи в Доме ученых у меня сохранились. Из многочасовой пленки я выбрал фрагменты, которые, как мне кажется, дают представление о роли академика Ю. Харитона в Атомном проекте и в жизни нашей страны в ХХ веке. Что такое "школа Харитона"? В чем ее особенности? Об этом размышляли соратники Юлия Борисовича. Академик Юрий Трутнев: - Для меня это в первую очередь - школа жизни. Вся она, сознательная и творческая, прошла под руководством и влиянием Юлия Борисовича.
Он - великий учитель, потому что не признавал кривды, только правда, всегда и во всем! И, прежде всего, учил собственным примером, своим стилем руководства. Им создано множество направлений в современной науке. И именно они, а не только ядерные заряды, определяют лицо "Арзамаса". Главный конструктор Георгий Дмитриев: - Главная черта характера Харитона, которая меня поражает, его доступность и открытость.
В году я приехал сюда, на "Объект", молодым специалистом и за первые полгода не менее десяти раз побывал в кабинете Юлия Борисовича. Дистанция между ним и мной была огромная, но тем не менее ее совершенно не чувствовалось.
Кстати, и сейчас любой сотрудник центра может к нему обратиться, и он никогда не откажет во встрече. Мне кажется, эта черта присуща далеко не всем руководителям, тем более такого ранга, как Харитон. Когда мы говорим о "школе Харитона", то прежде всего должны назвать ее демократичность, в ней не существует границы, которую определяют звания и награды, ее творческий дух ломает все барьеры, а потому каждый из нас ощущает себя свободным человеком. Мне приходилось много раз бывать на полигонах.
Естественно, там мы встречались и работали вместе с Юлием Борисовичем. Я сразу же обратил внимание на то, что для него нет мелочей - он требует скрупулезности в работе и, прежде всего, показывает пример своим собственным отношением к делу Его потрясающая работоспособность сначала удивляла, а затем воспринималась всеми как норма жизни. И мы перенимали ее. Оказалось, что иначе и нельзя! Так что умением работать мы обязаны именно Харитону. Главный конструктор Станислав Воронин: - Я приехал сюда в м и буквально через три недели начальник отдела взял меня с собой на совещание к Харитону.
Я должен был докладывать результаты своей работы. Рассказал о том, что сделал и что задумал на ближайшее будущее. Меня поразило, что Харитон понял меня буквально с полуслова и тут же предложил свой вариант решения. Уже тогда я понял, насколько неординарен наш руководитель. Общение с ним каждый раз давало новый импульс работе, я это почувствовал на первой же встрече.
Творческие импульсы необычайно стимулируют работу, они заставляют постоянно думать, что в конструкторской деятельности совершенно необходимо. Точно так же, как и в научной… Харитон детально вникает в любую проблему и не оставляет ни одного вопроса не понятым до конца.
Он никогда не откладывает выяснение загадки на будущее, а предпочитает вносить ясность сразу же. Поэтому с Харитоном, с одной стороны, работать просто, а с другой - необычайно трудно Директор Федерального ядерного центра Владимир Белугин: - Создание ядерного и водородного оружия - это комплекс сложнейших технологических процессов, требующих знания всех разделов физики.
Благодаря "школе Харитона" эта сложнейшая наука, не говоря уже о технике, достигла в Федеральном ядерном центре высочайшего уровня. Чтобы этого добиться, потребовалось несколько десятилетий невероятных усилий, прежде всего от Харитона.
Он очень скрупулезно и последовательно отбирал специалистов, воспитывал их. С Юлием Борисовичем мы познакомились в году. Конечно, и до этого были контакты - ведь в те годы "сессии", то есть испытания оружия, проводились интенсивно, а следовательно, я часто с ним встречался.
