Мария фёдоровна андреева, АНДРЕЕВА, МАРИЯ ФЕДОРОВНА
Все силы могут быть "отданы борьбе" После окончательного разрыва с Горьким у Андреевой завязался роман с сотрудником НКВД Петром Петровичем Крючковым моложе актрисы на 17 лет , ставшим по рекомендации Марии Фёдоровны личным секретарём писателя. Встала навстречу. Следующие четыре сезона, с по годы, играла в Свободном театре К.
В семье было три сестры и брат, Мария — старшая. Окончила гимназию и драматическую школу, училась в консерватории. Уже в раннем детстве девочку с рыжевато-каштановыми волосами и задатками неземной красоты рисовали Крамской и трижды Репин, в возрасте 15 лет грациозная барышня с балетной фигуркой стала моделью Репина для донны Анны к иллюстрациям «Каменного гостя» Пушкина.
Впервые вышла на любительскую сцену в возрасте 18 лет в Казани, в антрепризе режиссёра Медведева. Уже в эти годы критиками отмечались чарующий бархатный голос впоследствии сравненный с «серебристым звоном лесного ручья» , яркий темперамент, грация и вкрадчивая чувственность начинающей актрисы. Рано выйдя замуж за «богатого и прочно устроенного человека», крупного железнодорожного чиновника Андрея Желябужского, отправилась вместе с супругом по делам его службы в Грузию, где с года выступала в Тифлисском театре, училась пению и даже принимала участие в оперных спектаклях.
О годах беззаботной молодости на Кавказе Андреева вспоминала: «Репетиции сопровождались ужинами и танцами, после спектаклей тоже ужинали и танцевали, публику составляли родные и знакомые. Бывало очень весело; когда попадалась интересная роль, приятно было её играть и иметь успех — словом, всё, как полагается у праздных, имеющих много свободного времени, обеспеченных людей».
Всего Мария Фёдоровна провела в Тифлисе пять лет и там по имени мужа взяла себе сценический псевдоним Андреева. Вернувшись в Москву, играла в Обществе искусства и литературы, которым руководил Константин Станиславскийи где репетиции были уже не забавой, а серьёзным делом. Для овладения артистическим ремеслом Андреева брала частные уроки у актрисы Н. Медведевой — учительницы М.
Впервые на профессиональную сцену вышла в Москве 15 декабря года в пьесе А. Островского «Светит, да не греет», где партнёром её был Станиславский. Запомнилась критике и роль Юдифи в пьесе Гуцкова «Уриэль Акоста», где главного персонажа тоже играл Станиславский. Мария Фёдоровна удостоилась лестных отзывов за «искренность, чувство меры, поэтичность и пленительную женственность». За три года в Обществе сыграла 11 ролей. Потом Станиславский и Андреева вместе выходили на сцену Московского художественного театра, с которым связано семь лучших, самых плодотворных лет актрисы — , режиссёр-реформатор видел её в классическом и романтическом репертуаре.
Успех Андреевой принесли шекспировские образы Геро «Много шума из ничего» и Оливии «Двенадцатая ночь». С большим изяществом, отмечали критики, «акварельной тонкостью и лиризмом» Андреева воплотила драматические образы страдающей женщины в пьесах Гауптмана «Потонувший колокол» и «Одинокие», где в роли Кете актриса выходила на сцену 73 вечера.
Театровед С. Глаголь, комментируя постановку «Потонувшего колокола», отмечал: «Г-жа Андреева, чудесная златокудрая фея, то злая, как пойманный в клетку зверёк, то поэтичная и воздушная, как сказочная грёза». Критика С. Васильева актриса поразила в роли Оливии: «она была так изящна и красива, настолько соответствовала шекспировскому образу, что напрашивалась на полотно художника».
Органичными и естественными для актрисы стали роли в пьесах Чехова: Ирина — «Три сестры», Аня — «Вишнёвый сад». С сезона — важное место в её репертуаре занимали роли в пролетарских пьесах Горького: Наташа, Лиза «На дне», «Дети солнца». В антрепризе рижского театра К. Незлобина Андреева сыграла Марью Львовну в «Дачниках». Артистическим талантом Андреевой восхищались взыскательная публика и театроведы; как страстная и увлекающаяся натура, Мария Фёдоровна оказалась в центре внимания московской богемы.
Станиславский, питая симпатию и доверие, поручил Андреевой заниматься также деловыми и финансовыми вопросами театра, что дало актрисе неоценимый опыт взаимоотношений с меценатами. Через несколько лет, когда в силу обстоятельств и интриг на первые роли в театре выдвинулась Ольга Книппер, самые важные для Андреевой события стали связаны с её личной жизнью.
Первый супруг — действительный статский советник Андрей Желябужский , инспектор Московско-Курской и Муромской железных дорог, человек с тонким художественным вкусом, член Общества искусства и литературы, член правления Российского театрального общества. Желябужский был на 18 лет старше Марии, обладал покладистым нравом и приличным состоянием, после рождения сына Юрия в м и дочери Екатерины в м, будучи сам не без греха, особо не препятствовал романтическим увлечениям молодой жены.
Первым её романом был репетитор сына Дмитрий Лукьянов , об обстоятельствах семейных нестроений через много десятков лет актриса написала в мемуарах: «Ещё в году я перестала быть женою Андрея Алексеевича Желябужского. Причины нашего разрыва были на его стороне. Я сказала ему, что соглашаюсь жить с ним в одном доме как мать своих детей и хозяйка — ради детей». Вскоре бурный роман, широко известный не только в театральных кругах, связал Андрееву с женатым миллионером Саввой Морозовым.
Чехову его «Чайку», Андреева познакомилась с Горьким, в пьесах которого блистала. Обоим в год их первой встречи исполнилось по 32 года; начиная с крымских гастролей писатель и актриса стали видеться часто, особенное впечатление Андреева произвела на Горького в образе Наташи в пьесе «На дне»: «Пришёл весь в слезах, жал руки, благодарил.
В первый раз тогда я крепко обняла и поцеловала его, тут же на сцене, при всех». В конце года Мария Фёдоровна уходит из семьи, снимает себе квартиру, становится гражданской женой Горького и его литературным секретарём. Помимо бешеной любви к Горькому, у Андреевой была еще одна пламенная страсть — революция. Она оставила работу в театре, и всю свою кипучую энергию отдавала революционной борьбе. Товарищи по партии признавали за ней недюжинные способности, а сам Ленин дал Андреевой кличку — товарищ Феномен.
Она собирала деньги для революционного подполья и газеты «Правда», укрывала в своей квартире Баумана, по поручению Ленина привозила в Россию газету «Пролетарий», а в году была издателем большевистской газеты «Новая жизнь» К социал-демократам Андреева примкнула ещё в году; с марксистской идеологией, распространявшейся в кругах творческой интеллигенции, Марию познакомил прибывший в Москву ссыльный студент-вольнодумец Пётр Красиков подпольная кличка Игнат.
Под влиянием наставника Андреева переводила с немецкого и самостоятельно изучала «Капитал» К. Сблизившись с большевиками, которым дама из высшего общества с разнообразными светскими связями пришлась весьма кстати, Андреева начала выполнять поручения Московского социал-демократического центра по хранению и транспортировке нелегальной литературы, подключилась к работе Красного Креста.
Используя нужные знакомства в охранительных ведомствах, вхожая в любые начальственные кабинеты Андреева занималась легализацией подпольщиков, снабжала их документами и устраивала на работу. Новая идеология оказалась близка душевному настрою мятущейся молодой актрисы, ещё более эти взгляды укрепились после знакомства с Горьким и его творчеством.
Горький же прекращение своего первого брака официально не оформлял вовсе, поэтому зарегистрировать новые отношения не мог. Вторую половину года Андреева и Горький вместе провели в дачном посёлке Куоккала под Петербургом и в Риге, отдыхали на целебных источниках курорта Старая Русса.
В январе года, когда Горький после событий Кровавого воскресенья был арестован и брошен в Петропавловскую крепость, Андреева по стечению обстоятельств оказалась в рижской больнице с разлитым гнойным перитонитом, что едва не стоило ей жизни. Савва Морозов оплатил лечение и выдал неверной Марии полис на предъявителя, по которому ещё в году застраховал свою жизнь на рублей.
С 29 марта по 7 мая года Андреева после выздоровления отдыхала с Горьким в Ялте, потом в дачном местечке Куоккала, а спустя неделю, 13 мая, в Ницце при неясных обстоятельствах "покончил с собой" Савва Морозов.
После загадочного самоубийства бывшего любовника Андреева получила завещанные им страховым способом деньги и большую часть унаследованного капитала отдала большевикам. Характеризуя изменчивую натуру Андреевой, биографы отмечают, что уже начав отношения с Горьким , Мария Фёдоровна не раз использовала увлечённость ею Саввой Морозовым для финансирования на его средства партийных нужд, в частности, газеты «Искра», а также редактируемой Горьким большевистской газеты «Новая жизнь». В издательстве этой газеты, в доме Лопатина произошла первая встреча Горького с Лениным.
Из тех же документов следует, что « Мария Желябужская была привлечена в году к производившемуся при С. Эти донесения через семь лет, после возвращения из Италии, стали основанием для её уголовного преследования в России. Разносторонне образованная, обладавшая широкой эрудицией, владевшая многими языками Андреева старательно и успешно исполняла обязанности секретаря писателя: вела переписку Горького, решала с издателями споры о гонорарах, переводила многочисленные труды Горького на французский, немецкий и итальянский языки.
В заграничных поездках, где Горький вёл сбор средств в поддержку революции в России, а также лечился от туберкулёза, которым страдал с молодости, Мария Фёдоровна часто исполняла обязанности медсестры и сиделки. Во время путешествия по США, произошла неприятная история, прервавшая заокеанское турне.
Горький всем представлял Марию в качестве своей жены, однако дотошные журналисты узнали правду, и в прессу не без помощи царского правительства просочилась информация, что писатель официально так и не развёлся со своей законной супругой, а с Андреевой не венчался.
Горького стали публично упрекать в двоежёнстве, пытались выселять пару из отелей, возникли проблемы с властями, и гражданским супругам после жёстких препирательств пришлось осенью вернуться из Америки в Россию, где писатель за пару месяцев завершил роман «Мать». В конце года в связи с обострением болезни Горького и необходимостью лечения в благоприятном климате южной Европы супруги выехали в Италию. Шесть лет Андреева и Горький прожили в Италии, на острове Капри, где их неоднократно навещал Ленин и товарищи по партии.
Ни обо мне, ни о нём никому ничего не говорите пока — и так выдумывают невероятные вещи… », — писала актриса в письме к своему знакомому Н. Буренину в октябре года. В другом, ноябрьском письме Буренину, в целях конспирации упоминая о себе в третьем лице, Андреева пишет: « Необходимо действовать скорее, чтобы уж она принялась за работу и хоть в этом нашла силы забыться от горя ».
Переживая разрыв с Горьким и тоскуя по сцене, Андреева выехала с Капри в ноябре года пароходом через Данию по поддельному паспорту на имя Harriet Brooks. Возвращалась в Россию нелегально, через Германию и Финляндию, где пробыла пару месяцев. Москве упоминается «ныне прибывшая в г. Москву жена Максима Горького Андреева ». Полгода находилась в Москве на нелегальном положении. В легализации свободной от обязательств актрисе помог старый знакомый и новый любовник, ещё в году помогавший ей укрывать беглых революционеров, генерал-майор Владимир Джунковский , в начале года занявший пост товарища министра внутренних дел и командира отдельного корпуса жандармов.
Горький вернулся в Санкт-Петербург в конце декабря года, после объявления всеобщей амнистии по случаю летия Дома Романовых. Возвратившись к актёрской профессии, летняя Андреева, находившаяся под гласным надзором полиции и не получившая разрешения выступать в Москве, собирала «осколки театральной славы», участвовала в гастролях труппы Московского художественного театра.
Вышла на сцену в спектакле «Одинокие», некогда принёсшем ей признание, однако выдержать конкуренцию с новым актёрским поколением и закрепиться в труппе МХТ ей не удалось. Следующие четыре сезона, с по годы, играла в Свободном театре К. Марджанова, в киевском театре «Соловцов», в труппе Синельникова, в московской антрепризе Константина Незлобина. В эти годы Мария Фёдоровна была в стороне от политики, однако продолжала заниматься коммерцией.
В составе труппы планировалось объединить актёров театров Незлобина и Комиссаржевской. Однако новый театр в Санкт-Петербурге так и не был создан. С начала сезона — годов Андреева кратковременно вернулась в МХТ, где исполнила роль Лизы в новой пьесе Горького « Дети солнца » [3].
В антрепризе рижского театра К. Незлобина Андреева сыграла Марью Львовну в «Дачниках». Артистическим талантом Андреевой восхищались взыскательная публика и театроведы; как страстная и увлекающаяся натура, Мария Фёдоровна оказалась в центре внимания московской богемы.
Станиславский нередко раздражался на капризы Андреевой, в году между ними имела место нервная переписка, связанная с потрясениями Андреевой из-за её начавшейся подпольной революционной деятельности [10]. Однако Станиславский настойчиво продолжал работать с ней, пытаясь преодолеть, как он считал, излишнее самолюбие и индивидуалистические черты характера, препятствующие коллективному творчеству.
Вместе с тем, питая симпатию и доверие, поручил Андреевой заниматься также деловыми и финансовыми вопросами театра, что дало актрисе неоценимый опыт взаимоотношений с меценатами. Напряжённые отношения возникли у Андреевой с Немировичем-Данченко, который в качестве примы видел Ольгу Книппер. Через несколько лет, когда в силу обстоятельств и интриг на первые роли в театре выдвинулась Книппер, самые важные для Андреевой события стали связаны с её личной жизнью [3] [14].
Чехову его «Чайку», Андреева познакомилась с Горьким [16]. Первая встреча Андреевой с Алексеем Максимовичем состоялась в антракте спектакля «Гедда Габлер», когда в гримёрку актрисы заглянули Чехов и Горький [16] [15]. Обоим в год их первой встречи исполнилось по 32 года; начиная с крымских гастролей писатель и актриса стали видеться часто, особенное впечатление Андреева произвела на Горького в образе Наташи в пьесе «На дне»: «Пришёл весь в слезах, жал руки, благодарил.
В первый раз тогда я крепко обняла и поцеловала его, тут же на сцене, при всех». В начале х годов Андреева — элегантная светская дама, посетительница избранных салонов, званый гость на приёмах у великого князя Сергея Александровича.
К социал-демократам Андреева примкнула ещё в году ; с марксизмом, распространявшимся в кругах творческой интеллигенции, Марию познакомил прибывший в Москву ссыльный студент-вольнодумец Пётр Красиков подпольная кличка «Игнат». Под влиянием своего наставника Андреева переводила с немецкого и самостоятельно изучала «Капитал» К. Студент-репетитор Лукьянов ввёл Андрееву в кружок Ставропольского студенческого землячества, где в свободном духе велись споры на философские и политические темы, и где Мария получила представление о жизни низших слоёв общества, под влиянием чего у неё начали меняться общие представления о мироустройстве [10].
Сблизившись с большевиками, которым дама из высшего общества с разнообразными светскими связями пришлась весьма кстати, Андреева начала выполнять поручения Московского социал-демократического центра по хранению и транспортировке нелегальной литературы, подключилась к работе Красного Креста. Используя нужные знакомства в охранительных ведомствах, вхожая в любые начальственные кабинеты, Андреева занималась легализацией подпольщиков, снабжала их документами и устраивала на работу.
Не вызывало подозрений у полиции место подпольных конспиративных встреч революционеров: это была изолированная дальняя комната в 9-комнатной квартире супругов Желябужских в Театральном проезде, казённое жилище действительного статского советника, где вечера-приёмы у Андреевой посещали Москвин , Качалов , Горький, Леонид Андреев , Куприн , Бунин , Эфрос , Савва Морозов [10].
В апреле года Андреева исполнила ответственное задание партии: пользуясь своим положением жены важного железнодорожного чиновника, она доставила в Нижний Новгород Горькому чемодан с тиражом первомайских листовок. При этом в своём купе первого класса спрятала в пути разыскиваемого полицией подпольщика по кличке «Никодим» [10] [17]. Источником этих средств, как показалось Кржижановскому, был Савва Морозов [11]. Новые умонастроения оказались близки душевному настрою мятущейся молодой актрисы, ещё более её взгляды укрепились в результате знакомства с Горьким и его творчеством [10] [18].
Летом года в Женеве происходит важное событие в жизни Андреевой: она познакомилась с Лениным [10]. По поручению Ленина со второй половины года Андреева начала целенаправленно заниматься сбором денег для РСДРП, деятельность оказалась успешной, постепенно приобретала размах — актрисе удавалось раздобывать весьма крупные суммы [10]. В конце года Мария Фёдоровна окончательно уходит от мужа, расторгает брак, снимает себе квартиру во Вспольном переулке, 16 на квартире Андреевой в году скрывались от полиции Николай Бауман и Леонид Красин.
Становится гражданской женой Горького и его литературным секретарём [5]. Горький же прекращение своего первого брака официально не оформлял вовсе, поэтому зарегистрировать новые отношения не мог [19] [20] [21].
Вторую половину года Андреева и Горький вместе провели в дачном посёлке Куоккала под Петербургом и в Риге, отдыхали на целебных источниках курорта Старая Русса. В Куоккала, на мызе Линтуля, Марией Фёдоровной арендовалась большая дача, построенная в русском стиле , окружённая садом в духе старинных имений русских помещиков, жила там Андреева со своими детьми и писателем в возможном благополучии. Часть времени Андреева и Горький проводили в квартире актрисы в Москве [22].
В январе года , когда Горький после событий Кровавого воскресенья был арестован и брошен в Петропавловскую крепость , Андреева, будучи на гастролях в Латвии, оказалась в рижской больнице с разлитым гнойным перитонитом , что едва не стоило ей жизни.
Савва Морозов оплатил лечение и выдал неверной Марии полис на предъявителя, по которому ещё в году застраховал свою жизнь на рублей. С 29 марта по 7 мая года Андреева после выздоровления отдыхала с Горьким в Ялте , потом в дачном местечке Куоккала, а спустя неделю, 13 мая, в Ницце при неясных обстоятельствах покончил с собой Савва Морозов.
После загадочного самоубийства бывшего любовника Андреева получила завещанные им страховым способом деньги и большую часть, около 60 рублей [14] , унаследованного капитала отдала большевикам [23] [24] [25].
Характеризуя изменчивую натуру Андреевой, биографы отмечают, что уже начав отношения с Горьким, Мария Фёдоровна не раз использовала увлечённость ею Саввы Морозова для финансирования на его средства партийных нужд: в частности, газеты « Искра », а также редактируемой Горьким большевистской газеты «Новая жизнь», издателем которой стала Андреева [5]. В издательстве этой газеты в доме Лопатина произошла первая встреча Горького с Лениным [26].
И все же чувствовалось, что все, кто был на террасе, как бы они ни были милы Марии Фёдоровне, целиком её не занимали. Её мысли были заняты Горьким. Она следила за тем, чтобы, когда он говорил, никто зря в разговор не вмешивался. Следила, как и что он ел, так как он норовил ничего не взять в свою тарелку, как-нибудь схитрить и не съесть, что ему полагалось».
Из тех же документов следует, что «Мария Желябужская была привлечена в году к производившемуся при С. Эти донесения через семь лет, после возвращения из Италии, стали основанием для её уголовного преследования в России [5] [27] [28]. По свидетельству организатора выступления в Гельсингфорсе, сопровождавшего пару тайного агента РСДРП Николая Буренина , прибытие Горького, а главное — любимицы московской публики Андреевой, к тому времени хорошо известной в Финляндии по спектаклям Московского Художественного театра, вызвало в городе сильнейший ажиотаж.
Гостей взял под своё покровительство популярный финский художник Аксели Галлен-Каллела. Выступление Андреевой в Финском национальном театре состоялось вместе с дирижёром Робертом Каянусом с оркестром и участием датской певицы Эллен Бэк. Появление Андреевой сопровождалось приветственными криками «элякен», что по-фински означает «ура! После концерта в отеле состоялся праздничный ужин, где присутствовал цвет литературного, художественного и музыкального творчества Финляндии.
Тосты в честь Горького и Андреевой вызвали благодарный ответ Марии Фёдоровны на немецком языке. На следующий день газеты восторженно оценили выступление Андреевой в театре, которое потрясло сдержанных и суровых скандинавов. Спустя несколько дней в Доме пожарного общества состоялся вечер под патронатом начальника рабочей красной гвардии капитана Кока, на котором Андреева зажигательно продекламировала революционные произведения на русском языке и одно стихотворение по-фински, что вызвало восторженную реакцию публики.
Это были самые успешные выступления актрисы Андреевой за границами исторической России [22]. После триумфа в Гельсингфорсе Андреева и Горький скрывались от царской охранки в имении художника Варен под Выборгом , затем через Або и Стокгольм пароходом направились в Германию , оттуда — в Швейцарию и Францию.
Там в начале апреля года они воссоединились с Бурениным. Андреева выхлопотала у капитана парохода для Горького самую комфортабельную каюту на борту, которая как нельзя лучше подходила для писательского труда в течение 6 дней перехода через Атлантику. В каюте Горького был кабинет с большим письменным столом, гостиная, спальня с ванной и душем. Сама Мария Фёдоровна заняла отдельную каюту «люкс» [22].
Разносторонне образованная, обладавшая широкой эрудицией, владевшая многими языками Андреева старательно и успешно исполняла обязанности секретаря писателя: вела переписку Горького, перепечатывала его рукописи, решала с издателями споры о гонорарах, переводила Горькому статьи из европейских газет, а труды самого писателя — на французский, английский, немецкий и итальянский языки [29].
Была переводчиком, когда Горький принимал иностранных гостей. В заграничных поездках, где Горький вёл сбор средств в поддержку революции в России, а также лечился от туберкулёза , которым страдал с молодости, Мария Фёдоровна часто исполняла обязанности медсестры и сиделки. Ехать в эмиграцию Андреева согласилась ради Горького, его свободы, а с учётом тяжёлой болезни и необходимости лечения, — вероятно, и ради его жизни [21] [22].
Каким-то образом, несомненно не без содействия эсеров, появилась в газетах хорошая фотография жены Горького с двумя детьми, присланная из России, а рядом портрет неизвестной красавицы в легкомысленном эстрадном туалете, и было подписано, что это мадемуазель Андреева, с которой Горький приехал в Америку ». Цель поездки, предпринятой по поручению Ленина и Красина , состояла в пропаганде идей русской революции, а также в сборе средств в кассу большевиков путём агитации.
По поручению партии в качестве организатора мероприятий, связного и телохранителя супругов сопровождал член « боевой технической группы большевиков » Николай Буренин [22]. По приезде пароходом в США состоялись митинги с участием Горького, переводила которого Андреева, в Нью-Йорке , Бостоне и Филадельфии , при этом на первом же митинге в Нью-Йорке было собрано долларов.
Уже в отеле «Бель-клер» наблюдался небывалый наплыв желающих видеть Горького и говорить с ним. В нью-йоркском клубе Молодых писателей для пары был устроен обед в обществе Марка Твена [25].
В первые дни пребывания в США произошла неприятная история, осложнившая заокеанское турне. Андреева подверглась настоящей травле со стороны пуританского американского общества. Горький всем представлял Марию в качестве своей жены, однако дотошные журналисты узнали правду, и в прессу не без помощи царского правительства и эсеров просочилась информация, что писатель официально так и не развёлся со своей законной супругой , а с Андреевой не венчался.
Горького стали публично упрекать в двоежёнстве, после жёстких препирательств возникли проблемы с местными властями. Из трёх отелей пара была изгнана, в последней гостинице возмущённая администрация выбросила вещи Андреевой и Горького среди ночи на улицу. С трудом удалось устроить гражданских супругов в общежитии при писательском клубе, где они пребывали фактически на условиях домашнего ареста: нельзя было подходить к окнам и открывать шторы, не разрешалось выходить из клуба.
В конце концов Андрееву и Горького сочувственно приютила в своей городской вилле на острове Статен-Айленд в устье Гудзона дочь известного нью-йоркского врача Престония Мартин с мужем, о чём 21 апреля года сообщила газета «Tribune». Травля Андреевой прекратилась лишь после того, как в американской прессе были опубликованы сведения о дворянском происхождении Марии Фёдоровны и её признанном статусе в российском обществе. Пропагандистская кампания против пары разоблачалась и в рабочем журнале «Труд».
Несмотря на пережитые потрясения, Андреева и Горький решили не прерывать путешествия по Америке. В начале сентября года вернулись в Россию, где писатель за пару месяцев завершил роман «Мать», начатый в Америке.
В октябре года в связи с обострением болезни Горького и необходимостью лечения в благоприятном климате южной Европы супруги выехали в Италию [22] [30] [31] [32].
Осенью года Андреева и Горький прибыли в Италию. Сначала остановились в Неаполе , куда приехали 13 26 октября года.
Через два дня в Неаполе возле гостиницы «Везувий» состоялся митинг, на котором были оглашены приветствия итальянцев писателю, чей образ на Аппенинах воспринимался в романтическом ореоле борца, «символа русской революции». На митинге было зачитано приветствие Горького к «товарищам итальянцам». После митинга у гостиницы «Везувий» встревоженные власти попросили супругов переселиться на остров Капри в Неаполитанском заливе [29] [33] [34] [35] [36].
В те годы на Капри собралась немалая русская колония. Раз в неделю на вилле, где жили Андреева и Горький, устраивался литературный семинар для молодых писателей [37]. Шесть лет Андреева и Горький прожили на Капри, сначала в гостинице «Квизисана», затем — на виллах «Блезиус» и «Серфина» [38].
В мемуарах Андреева отмечала особую атмосферу территориальной изолированности на Капри: связь острова с Неаполем обеспечивал маленький пароходик, курсировавший раз в сутки; в непогоду и сильный ветер, когда в заливе поднималось волнение, Капри оставался на несколько дней оторванным от большой земли.
Описанная Андреевой вилла состояла из трёх комнат: на нижнем этаже супружеская спальня и комната Марии Фёдоровны, весь второй этаж занимала огромная комната с панорамными окнами из цельного стекла длиной три метра и высотой полтора метра, одно из окон с видом на море. Там находился кабинет Горького. Часто приезжали и подолгу жили с Андреевой на Капри и её дети — Юрий и Екатерина. Помимо ведения домашнего хозяйства и приёма многочисленных гостей, Мария Фёдоровна занималась машинописной перепечаткой произведений Горького и переводами.
В частности, перевела с итальянского множество сицилийских народных сказок [29]. На вилле острова Капри под руководством Горького и при деятельном участии Андреевой была основана Высшая школа пропагандистов известная также как рабочий центр и партийная школа теоретиков-большевиков, в создании его приняли участие Богданов и Луначарский.
Супругов в их «золочёной клетке» часто навещали гости из России — писатели, артисты и просто приверженцы марксизма. В апреле и июне года их дважды посетил на Капри Ленин [14] [35] [36] [39]. Ни обо мне, ни о нём никому ничего не говорите пока — и так выдумывают невероятные вещи… », — писала актриса в письме к своему знакомому Н. Буренину в октябре года.
В другом, ноябрьском письме Буренину, в целях конспирации упоминая о себе в третьем лице, Андреева пишет: « Необходимо действовать скорее, чтобы уж она принялась за работу и хоть в этом нашла силы забыться от горя ». Переживая разрыв с Горьким и тоскуя по сцене, Андреева выехала с Капри в ноябре года пароходом через Данию по поддельному паспорту на имя Harriet Brooks.
Возвращалась в Россию нелегально, через Германию и Финляндию, где пробыла пару месяцев. Москве упоминается «ныне прибывшая в г. Москву жена Максима Горького Андреева » [40]. Полгода находилась в Москве на нелегальном положении. В легализации свободной от обязательств актрисе помог старый знакомый и новый любовник, ещё в году помогавший ей укрывать беглых революционеров, генерал-майор Владимир Джунковский , в начале года занявший пост товарища министра внутренних дел и командира отдельного корпуса жандармов [15] [27] [37].
В продолжение всего спектакля она вынуждена была играть с подвязанной щекой, так как у её героини все время болят зубы.
На первый взгляд казалось, что роль эта комического плана, но Мария Фёдоровна увидела в старой деве женщину, обиженную судьбой, в которой теплится и страсть, и нежность, и жажда материнства. Получился трогательный до слёз образ! Возвратившись к актёрской профессии, летняя Андреева, находившаяся под гласным надзором полиции и не получившая разрешения выступать в Москве, собирала «осколки театральной славы», участвовала в гастролях труппы Московского художественного театра.
Вышла на сцену в спектакле «Одинокие», некогда принёсшем ей признание, однако выдержать конкуренцию с новым актёрским поколением и закрепиться в труппе МХТ ей не удалось. Следующие четыре сезона, с по годы, играла в Свободном театре К. Марджанова, в киевском театре «Соловцов», в труппе Синельникова, в московской антрепризе Константина Незлобина. Отмечались её роли этого периода — Вера Филипповна в спектакле «Сердце не камень» по А. Островскому , Рита Каваллини — в спектакле «Роман» по пьесе американского драматурга Эдварда Шелдона [5].
В эти годы Мария Фёдоровна была в стороне от политики, однако продолжала заниматься коммерцией. Андреева стала представлять интересы Горького в российских издательствах.
На родине в предреволюционное время наблюдался всплеск популярности произведений Горького, что приносило доходы и Марии Фёдоровне. Она проявляет предприимчивость в новой для себя сфере — кинематографе где с года начал карьеру оператора и режиссёра её сын Юрий , вскоре снимавший Ленина , успешно привлекает в развивающуюся киноиндустрию сотни тысяч рублей капиталов меценатов Каменского и Лианозова [25].
Горький вернулся в Петербург 31 декабря года после объявления всеобщей амнистии по случаю летия Дома Романовых [15] [27]. Благодаря этому Андреева и Горький на пять лет снова воссоединились: они поселились сначала в Мустамяках Финляндия, тогда в составе Российской Империи , в деревне Неувола, на даче Александры Карловны Горбик-Ланге, а затем — в Санкт-Петербурге [37].
В комнатной квартире с разрешения сердобольных хозяев поселилось более 30 их родственников, знакомых и даже профессиональных приживал. Большинство из них ни в чём не помогали по хозяйству и не получали никаких пайков. В соседней с Горьким комнате обосновалась Мария Закревская-Бенкендорф , которая однажды принесла на подпись Горькому какие-то бумаги, тут же при хозяевах упала в обморок от голода, была накормлена и приглашена пожить, а вскоре стала предметом страсти писателя.
Среди гостей были председатель Петросовета Зиновьев и уполномоченный Совета рабоче-крестьянской обороны Каменев.
Основное времяпрепровождение бесчисленных обитателей и гостей квартиры Андреевой и Горького состояло в том, что они беспрерывно ели, пили, танцевали, азартно играли в лото и в карты, непременно на деньги, пели «какие-то странные песни», происходило соборное чтение распространённых в то время изданий «для старичков» и порнографических романов XVIII века, популярен у собравшихся был маркиз де Сад.
Беседы велись такие, что у дочери Андреевой, молодой женщины, по её признанию, «горели уши» [41]. Часто навещавшая супругов в то время Шушаник Манучарьянц вспоминала хладнокровие и выдержку Андреевой перед лицом сонма гостей и её необыкновенное, особенно для обстоятельств тех голодных лет, гостеприимство, умение всех принять, угостить, развлечь, разыгрывать постановочные шарады , в котором проявлялся её талант большой драматической актрисы [37].
Новое, в этот раз бесповоротное охлаждение супружеских отношений между Горьким и Андреевой, произошло в году не только по причине всё более резко проявлявшихся политических разногласий.
Горький, одухотворённо мечтавший о «новых идеальных людях» и пытавшийся создать их образ в своих произведениях, не принял революцию , был поражён её жестокостью и беспощадностью, — когда, несмотря на его личное заступничество перед Лениным, были расстреляны великий князь Павел Александрович и поэт Николай Гумилёв. К личному разрыву с Андреевой, по утверждению её дочери Екатерины, привёл не легкомысленный флирт с Закревской-Бенкендорф, а длительное увлечение Горького Варварой Васильевной Шайкевич — женой их общего друга, издателя и писателя Александра Тихонова Сереброва [41].
В феврале года Андреева и Горький были назначены руководителями Оценочно-антикварной комиссии Народного комиссариата торговли и промышленности. К работе были привлечены 80 лучших питерских специалистов в области антиквариата.
Цель состояла в том, чтобы отобрать из имущества, конфискованного в церквях, во дворцах и особняках имущего класса, в банках, антикварных лавках, ломбардах , предметы, представляющие художественную или историческую ценность. Затем эти предметы предполагалось передать в музеи, а часть конфискованного реализовать на аукционах за границей. Через некоторое время, по словам Зинаиды Гиппиус , квартира Андреевой и Горького приобрела вид «музея или лавки старьёвщика», однако при расследовании, проведённым следователем ВЧК Назарьевым, доказать личной корысти возглавляющих Оценочно-антикварную комиссию не удалось, а в начале года комиссии для пополнения экспортного фонда разрешили и скупать частные коллекции [41].
В эмиграции Андреева выполняла задания Ленина по доставке в Россию большевистской газеты « Пролетарий », собирала и распространяла материалы по истории русской революции, вела сбор денег и привлекала новых авторов для ленинских газет « Искра » и « Правда », а также выполняла ряд других партийных поручений [5]. Глеб Кржижановский характеризовал Андрееву как «очень самособранного, изящного человека, глубоко преданного интересам партии» [11].
Ещё на этапе подготовки съезда Мария Фёдоровна вела переговоры с предпринимателями, изыскивала средства для проведения форума. Согласно воспоминаниям делегата, большевика Н. Накорякова, Андреева взялась организовать участникам в маленькой столовой по соседству со зданием, где проходил съезд, «дешёвое и здоровое питание».
При этом в целях конспирации Андреева предпринимала усилия, чтобы делегаты как можно меньше оказывались в кадрах фотокорреспондентов, особенно те из них, кому было опасно из-за возможных преследований в России попадать со своими фотографиями на газетные страницы.
По воспоминаниям делегата съезда, ткачихи Е. Горячевой, характеризующей Андрееву как «красивую, ласковую, внимательную женщину», в кулуарах съезда Андреева организовала импровизированный буфет, в перерыве между заседаниями делегатов угощали пивом.
За стойкой буфета Андреева полушутя приговаривала: «Угощаю пивом только большевиков », а раздосадованные меньшевики проходили мимо. Съезд завершился победой большевиков над меньшевиками. Заграничная агентура российского департамента полиции докладывала в мае года в Санкт-Петербург о прибытии Андреевой на лондонский съезд и денежных пожертвованиях, переданных ею партии РСДРП на организацию и проведение съезда. В частности, в рапорте говорилось, что «…из ста тысяч рублей, оставленных Саввой Морозовым Андреевой второй жене Горького , в их распоряжении остаётся лишь 40 рублей» [14] [24].
В Февральской и Октябрьской революциях года Андреева активного участия не принимала. Однако после Февраля , когда новой власти понадобились новые квалифицированные кадры, Мария Фёдоровна стала председателем художественно-просветительного отдела Петроградской городской думы. Ещё более высоко заслуги Андреевой оценили после Октября : была назначена комиссаром театров и зрелищ Петрограда и пяти прилегающих губерний.
Ленин называл Андрееву «комиссаром по делам искусства» [14]. Мария Фёдоровна вновь уделяет внимание политическим интересам Горького, ведь в качестве финансового агента партии все эти годы она помогала собирать деньги для революционной деятельности.
За деловую и коммерческую хватку Ленин называл Андрееву «товарищ Феномен», что закрепилось как партийный псевдоним [5] [25]. В году Петроградская дума канула в прошлое, и Андреева снова назначена заведующей театральным отделом Петросовета, она полностью погружается в партийно-общественную деятельность.
Постоянная занятость на бесчисленных совещаниях и заседаниях новой власти отразилась на её личных отношениях с Горьким. В году в жизнь летнего пролетарского писателя вместо ровесницы-актрисы стремительно ворвалась и тоже сначала в качестве секретаря летняя баронесса и политическая авантюристка Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф. Измены Андреева не простила ни писателю, ни себе. На склоне лет, выступая перед публикой с рассказами об Алексее Максимовиче, Андреева призналась: «Я была не права, что покинула Горького.
Я поступила, как женщина, а надо было поступить иначе: это всё-таки был Горький» [15]. В дни предсмертной болезни писателя в Горки не приезжала [42]. После окончательного личного разрыва с Горьким дружеские отношения сохранялись до конца жизни писателя у Андреевой завязался роман с сотрудником ГПУ Петром Петровичем Крючковым моложе актрисы на 17 лет , ставшим по рекомендации Марии Фёдоровны личным секретарём писателя.
По воспоминаниям Владислава Ходасевича , в году Горький, как колеблющийся и неблагонадёжный мыслитель, по инициативе Зиновьева и советских спецслужб , с согласия Ленина, снова отправлен в эмиграцию , а Андреева вскоре последовала за бывшим гражданским мужем «в целях надзора за его политическим поведением и тратою денег».
С собой Мария Фёдоровна взяла и Крючкова, с которым вместе поселилась в Берлине , в то время как сам Горький с сыном и невесткой обосновался за городом. За границей Андреева, воспользовавшись своими связями в советском правительстве, устроила нового любовника главным редактором советского книготоргового и издательского предприятия « Международная книга ».
Таким образом Крючков при содействии Андреевой стал фактическим издателем произведений Горького за рубежом и посредником во взаимоотношениях писателя с российскими журналами и издательствами. Вследствие этого Андреева и Крючков смогли полностью контролировать расходование Горьким его немалых денежных средств. В году Крючков был репрессирован и расстрелян , взяв на себя действительную или мнимую вину за «убийство» писателя [21] [43] [44].
Вернувшись на родину, Андреева вскоре рассталась и с Крючковым, а всю свою энергию направила на театральную и общественную жизнь Советской России.
