Окончание войны алой и белой розы, Война Алой и Белой розы — Википедия
Как становится ясно из нижеследующего диалога, Генрих Мюллер играл значительную роль в этом процессе. The Wars of the Roses. Лайонел Антверп. Рассказ о войне Алой и Белой Розы.
Спустя два года они были опубликованы под заголовком «Предрассудки и перспективы Англии XV века». Среди прочего в них говорилось, что историки эпохи Тюдоров создали у более поздних поколений ученых «предвзятое отношение» к XV столетию.
Со своей стороны Кингсфорд акцентировал внимание на культурном и интеллектуальном духе эпохи, где процветали лолларды, послужившие провозвестниками более позднего протестантизма, где творили авторы из народа, создавая фундамент елизаветинской литературы ближайшего будущего, а царившее в Юго-Западной Англии беззаконие лишь порождало ростки того, что зацвело буйным цветом в образе дерзких первопроходцев эпохи Тюдоров, в частности Дрейка и Рэйли [17].
В середине XX века в Оксфорде нашелся ученый, создавший новую ортодоксальную школу исследований и публикаций по XV столетию, — Кеннет Брюс Макфарлейн — Не столько опубликованными работами, сколько своей преподавательской деятельностью он повлиял на целые поколения историков и видоизменил подходы к вопросам освещения событий Войны Алой и Белой розы [18].
Макфарлейн поставил под вопрос телеологический взгляд Стаббса на XV столетие, основанный на схеме развития английского политического устройства, а также управленческий и институциональный подход, выработанный манчестерской исторической школой во главе с Т. Макфарлейн сосредоточился на общественном положении и личных связях аристократии и прочих землевладельцев. Применительно к методологии Войны Алой и Белой розы его работы имели три последствия. Первое и самое главное — Макфарлейн бросил вызов сформированному Пламмером понятию «ублюдочного феодализма» и характеристике средневекового нобилитета как изначально выродившегося, жестокого и заведомо неуправляемого класса.
Обобщенной картине он предпочел своеобразные портреты отдельных аристократов. Такой подход основывался на исследованиях как личных архивов записей имущественного состояния и в некоторых случаях писем , так и в равной степени правительственных регистрационных актов и хроник. Опираясь на эти документы, Макфарлейн показал происходящее по-новому, дал возможность, с одной стороны, посмотреть на представителей землевладельческого класса как на единое целое, а с другой — представить их на уровне индивида.
В целом нобилитет определенный как сословие пэров и мелкое дворянство образовывали земельную аристократию, чьи культурные ценности в широком смысле мало различались между собой, поскольку основывались на понятиях рыцарства и благородства, уважении к королю и сеньору и вере в священное право владения землей.
Однако внутри очерченных рамок отдельные землевладельцы пользовались относительной свободой выбора при принятии решения поддерживать или не поддерживать господина в годину политических кризисов. Судьба и успешность индивидов определялись и ограничивались личными талантами, болезнями, экономическими обстоятельствами или попросту отсутствием наследников мужского пола что было вполне обыденно.
Сосредоточенность на личности подтолкнула Макфарлейна ко второму основополагающему предположению относительно середины XV столетия. По его утверждению, в основе своей структура английского политического устройства не была несостоятельной.
Базис и основные институты системы отличались изрядной прочностью и просуществовали, не дав серьезных трещин ни на протяжении всего XV века, ни в большую часть следующего столетия. Речь не только об управленческих, фискальных и юридических, но и о социальных механизмах. Таким образом, Макфарлейн очистил систему от отрицательных коннотаций «ублюдочного феодализма».
Принцип выплаты жалованья и раздачи кормлений, по Макфарлейну, вовсе не подрывал общественного порядка и власти сеньоров, а служил компенсацией при умножении держаний и ослаблении традиционных связей, основанных на вассальной присяге и воинской службе.
Позднее ученый привлек внимание к тому факту, что «зубчатые грамоты» [19] , или двусторонние договоры, не только связывали стороны при наборе личных армий, определяя обязанности по несению военной службы.
Они регулировали отношения между договаривающимися сторонами и в мирное время, когда нанимаемое лицо выполняло те или иные функции во владениях господина, в его свите, в суде и в совете.
Лежавшая в основе английского политического устройства социальная и политическая система, основанная в эру позднего Средневековья на обоюдных договорных отношениях добродетельного сеньора с добродетельным слугой, не была неким искажением «чистого» феодализма, но складывалась из-за необходимости приспосабливаться к менявшимся обстоятельствам.
Следовательно, проблема, породившая Войну Алой и Белой розы, не имела структурного характера, но вращалась вокруг проблемы эффективности королевской власти и произрастала в особенности из некомпетентности Генриха VI. Словом, Макфарлейн отбросил представление о том, будто еще Эдуард III оставил потомкам слабую в военном, политическом и фискальном плане державу, сделав ее беззащитной и отдав на милость наиболее значимых подданных, оказавшихся богаче и могущественнее самого короля.
Ученый презирал саму идею «сверхмогущественного подданного» и, следовательно, живучую виговскую легенду о вынужденном подавлении Тюдорами аристократии, неизбежном для возникновения более поздних форм правления. В выступлении в году перед Британской академией Макфарлейн великолепно обобщил свои умозаключения: «Но на самом деле лишь сверхслабый правитель имел основания страшиться сверхсильных подданных, и если он оказывался сверхслабым, то причиной было его несоответствие занимаемому посту, а не слабость этого поста и предоставляемых им средств» [20].
Поэтому основополагающую причину Войны Алой и Белой розы надлежит искать в несоответствии Генриха VI королевскому сану, а причины возобновления боевых действий в — и — годах — в опрометчивых решениях Эдуарда IV его женитьба на Елизавете Вудвилл и Ричарда, герцога Глостера узурпация трона племянника, Эдуарда V. В конце концов Макфарлейн отбросил картину «скорбного» XV столетия, изначально написанную авторами эпохи Тюдоров, а затем еще более драматизированную Пламмером и Дентоном.
Вместо этого, признавая кровопролитность некоторых сражений и относительно высокий уровень потерь среди аристократов и их слуг, Макфарлейн настаивал на хронологической и географической фрагментарности участия и страданий населения. Переход к войне не был неизбежным, а подданные в основном вовсе не горели желанием резать друг друга и не спешили браться за оружие.
Макфарлейн подчеркивал избирательность опыта и свободу выбора собственной судьбы даже у представителей верхушки общественной иерархии. Сэр Генри Вернон, вассал графа Уорика, счел себя в году вправе проигнорировать призыв господина встать под его знамена в битве при Барнете. Пример далеко не единственный: безоговорочно подчиняться сеньору не пожелали и многие другие. Во второй половине XV столетия тенденция лишь усугубилась, что свидетельствовало о растущем нежелании представителей класса землевладельцев вовлекаться в противоборство соискателей королевского титула.
Несмотря на относительно ограниченный объем опубликованных работ, наследие Макфарлейна и его влияние на изучение истории XV столетия поистине огромны. С х его оксфордские студенты а впоследствии их студенты и студенты их студентов заняли главенствующие позиции в возрождении исследований и письменного освещения эпохи Войны Алой и Белой розы.
Джералд Харрисс, преемник Макфарлейна в Оксфордском колледже Магдалины, осуществлял общее руководство группой историков, которые с тех пор и поныне доминируют в изучении и освещении этой темы. Тон и направление их мыслей в значительной мере задавали взгляды самого Макфарлейна.
Действительно, многие доводы о природе общественного устройства XV столетия взаимоотношениях между королем и наиболее важными его подданными, характере движущих сил в недрах английского государственно-политического устройства в опубликованных ими работах — по сути, аксиомы.
Наиболее непоколебимый тезис из наследия Макфарлейна — наверное, практически повсеместно принятое утверждение о прочности позднесредневекового английского государства.
Она позволяла ему успешно приспосабливаться и выживать в условиях социальных и экономических кризисов, таких как, например, разгул эпидемии «черной смерти» или острая нехватка драгоценных металлов середины XV века; справляться с нагрузками, вызванными внутриполитическими конфликтами и необходимостью ведения боевых действий за рубежом.
Устоять государству удавалось за счет организованных институтов власти прежде всего судов общего права и, с середины XIV столетия, парламента , а также в силу преимущественного сходства взглядов у короля, вельмож и большинства политически значимых подданных. Англия преодолевала волны кризисов одну за другой, оставаясь «смешанной монархией» с начала XIV века до введения в году режима личной власти Карла I.
Добиваться этого позволяло партнерство государей и землевладельцев, поддерживавших друг друга в управлении государством, и принятие населением в целом «континуума богатства, положения и власти, который включал в себя двустороннюю концепцию иерархии и общего блага» [21].
Поэтому Война Алой и Белой розы представляла собой некую аномалию, порожденную в первую очередь «мрачной реальностью» — полной неспособностью Генриха VI действенным образом исполнять обязанности правителя в трех ключевых аспектах: служить предводителем вооруженных сил в войне; возвыситься над аристократами и стать непререкаемым и независимым судьей в их спорах; и, наконец, должным образом реагировать на рекомендации приближенных и демонстрировать умение прислушиваться к советникам.
Только в году Эдуард IV сумел восстановить порядок, устранив Генриха VI и других потенциальных претендентов на престол, должным образом взаимодействуя с нобилитетом и оправдывая современные представления о том, что такое эффективная королевская власть.
Вместе с тем ее длительный кризис, характерный для правления Генриха VI, вернулся в году с переходом короны к несовершеннолетнему Эдуарду V, и государственно-политическое устройство стало вновь дезорганизовано. Если войны х и х имели какое-то реальное значение, то оно состояло прежде всего в ослаблении вассальных связей. Поэтому возобновление конфликта в середине х стало не просто возможным, а очень вероятным.
Одним из парадоксальных моментов в способе мышления Макфарлейна и его взгляде на эти события нужно назвать навеянную марксистской историографией уверенность в том, что действия политической верхушки в наибольшей степени были мотивированы материальными условиями, и политики искали способа не изменить систему, а лишь максимально расширить собственную власть и получаемые дивиденды; интерес английской аристократии в Столетней войне был столь пропорционален извлекаемым из нее выгодам.
Таким образом, патронаж способность короля награждать нобилитет, представителей последнего — жаловать слуг из мелкопоместного дворянства и далее представлял собой «жизненно необходимое смазочное вещество для правления» и средство, позволявшее функционировать государственно-политическому механизму. Когда система давала сбой, когда корона или аристократия становились слишком бедными или когда патронаж оказывался не по заслугам, а по прихоти или предпочтениям сеньора, результатом становился политический кризис.
Соответственно, начало Войны Алой и Белой розы и ее течение стало прямым следствием экономических условий.
На середину XV столетия как раз пришелся острейший экономический кризис в Европе. Он выражался прежде всего в серьезной нехватке драгоценных металлов для чеканки монет. Это сказывалось на королевской казне и доходах частных лиц и усиливало борьбу за патронаж.
Такое восприятие событий XV века, конечно, предполагает, что людьми осознанно или нет двигали их корыстные интересы; и в этом авторы XV столетия вроде Вергилия сходятся с Макфарлейном. Вместе с тем этот аргумент остается веским. Царствование Генриха было тяжелым и бесплодным.
Хотя Генрих не был посредственностью, однако он никогда и не был поистине великим. События не позволили им стать таковым. Те, кто ненавидел Ричарда II при жизни, теперь распространяли слухи, что он жив, и это стало главным аргументом для бунтовщиков.
Хотя Генрих IV избавил страну от злоупотреблений своего предшественника, то, как он это сделал, не прибавляла ему симпатий. Почувствовав его слабость, уэльсцы начали волноваться, возбуждаемые своим ловким и харизматическим народным героем Оуэном Глендуром, который заключил союз с Перси, могущественными аристократами с севера.
Генрих смог подавить это восстание лишь с большим трудом. Однако заговоры продолжались. В году зашел так далеко, что казнил архиепископа Ричарда Скроупа за измену. Когда Генриха поразила ужасная болезнь, возможно сифилис, которая разлагала его плоть, все увидели в этом волю Господа, покаравшего его за то, что он поднял оружие против духовенства и за узурпацию трона. Болезнь медленно пожирала его, и он избавился от страданий, когда умер в году.
Его сын Генри Монмут завладел троном, и все изменилось. Генрих V был, вероятно, одним из самых отталкивающих и жестоких королей Англии. Тем не менее, он был также одним из наиболее сильных ее правителей, приняв королевство в тяжелом положении и оставивший его несравненно более сильным и уважаемым.
У него была бурная молодость, однако, взойдя на трон, он совершенно изменился и стал холодным, бесстрастным королем-воином. Он решил справиться с внутренними беспорядками, направив энергию своих подданных на войну с Францией, которую он возобновил в году. В знаменитой кампании он сначала осадил Арфлёр, а, взяв его, разбил цвет французского рыцарства в Битве при Азенкуре, причем французы имели многократное численное превосходство.
Он вернулся в Англию окруженный славой. Династические споры его отца остались теперь далеко позади, чего собственно он и добивался. При этом забывают то, какое опустошение он устроил на земле Франции, пленников, которых он убил после Азенкура, или случай, когда дезертир из его армии был похоронен заживо.
Вернувшись, чтобы продолжить свои завоевания, Генрих V вступил в переговоры со страдавшим психическим расстройством французским королем Карлом VI.
Генрих V вернулся в Англию лишь на короткое время, после чего вновь вернулся к военным действиям, во время которых заболел и умер в году. Он так никогда и не увидел своего сына, Генриха VI , нового короля Англии, которому был лишь один год, когда умер его отец.
Стоит посочувствовать Генриху VI , которому предстояло встретиться со столькими трудностями, будучи столь мало подходящим для этого. Во время его юности, его дядя Джон, герцог Бедфорд, продолжал вести войну с Францией до своей смерти в году. Однако дела на поле брани стали складываться не в пользу Англии.
Генрих VI был тогда еще ребенком, однако, достигнув совершеннолетия, он не стал человеком, который мог бы спасти ситуацию. Казалось бы, он должен был соперничать со славой своего отца, однако в действительности он ни разу не участвовал в бою. Он был очень набожным и благочестивым, слишком чувствительным, и совершенно наивным.
Любой, кто мог рядом с ним утвердить свою политику, мог полностью контролировать управление страной, поскольку Генрих VI обычно соглашался на все, что от него требовали.
Кроме того, что ему не хватало хитрости, королю не хватало и ума. В сущности, он был простым человеком, не готовым к тому, чтобы заниматься внешней и внутренней политикой. Помимо всего вышеупомянутого, он унаследовал психическое заболевание от своего французского деда. Хотя он не был столь безумным как Карл VI , он был подвержен периодическим приступам кататонии. Это был еще один фактор делавший его неподходящим для правления. Многие говорили, что ему лучше было стать монахом, а не монархом.
В феодальной системе, где положение человека зависело от того, в какой семье он родился, достоинства не были необходимостью. Случаи, когда талант и благородное происхождение встречались в одном человеке, бывали редки. Гораздо чаще, власть доставалась просто компетентному человеку, чьи слабости компенсировались мудрыми советами приближенных.
Трагедия Генриха VI была в том, что те, кто манипулировали им, были не намного более прозорливыми, чем сам король. Настоящей проблемой Англии в середине XV века были два могущественных человека, роль которых не соответствовала их способностям.
Генрих VI совершенно не соответствовал своему положению на троне, в то время как не было такого герцогства, которое смогло бы удовлетворить Ричарда, герцога Йоркского. Как это не смешно, но если бы королевское древо могло расти беспрепятственно, оно бы могло принести хороший урожай. Хотя законы наследования никогда не были официально оформлены, по всем прецедентам, герцог Йоркский был полноправным королем.
Ричард Йорк должен был быть королем по праву рождения и по своим способностям. Однако политическое положение изменить сложно, тем более, что обладателя корону весьма чтили, поскольку люди считали, что их король избран самим Господом на эту роль. Человек, восседавший на троне, считал, что он находится здесь по воле Бога, а воля Бога важнее, чем право первородства.
Очень строгие, неписаные правила делали весьма проблематичными попытки низложить монарха, фактически это успешно удалось лишь Генриху IV. И даже после того, как Генрих IV сверг Ричарда II , столь ненавидимого в народе, он был вынужден заниматься сочинением различных наследственных фикций, чтобы юридически обосновать свои претензии. Герцог Йоркский не распространялся о своих правах, не только потому, что осознавал политические реалии Англии того времени, но также и из-за по-настоящему уважительного отношения к королевской службе.
По праву сильнейшего Генрих короновался в Лондоне — Тюдоры стали правящей династией. Несмотря на это, Йорки продолжали борьбу. Последняя битва Войны роз состоялась в году. Против нового короля выступил племянник Ричарда III граф Линкольн, однако Генрих смог защитить престол от этого посягательства. Сражение при Стоук Филд, где погиб граф Линкольн, стало последним событием войны. По итогам противостояния ни Ланкастеры, ни Йорки не смогли закрепиться на престоле.
Большинство аристократов, разочарованных как в одних, так и в других, в конечном итоге обратили свои взоры на Генриха Тюдора — этому не помешала недостаточная легитимность претендента.
Объединение династий подкрепило легитимность нового короля и поставило точку в противостоянии Йорков и Ланкастеров и родственных им домов. Главным выгодоприобретателем по итогам противостояния, конечно, стал Генрих Тюдор. Династия до окончания войны фактически оставалась в тени, поддерживая Ланкастеров, но не претендуя на ведущие роли в споре с Йорками. Во многом Генриху повезло — смерть наследников Эдуарда IV и противоречивая политика Ричарда III сделали его в глазах многих аристократов наиболее предпочтительным кандидатом на английский престол.
Безусловно, большую роль в этом сыграла и Маргарет Бофорт, матриарх династии Тюдоров, инициировавшая брак Генриха с Елизаветой Йоркской.
Первые годы правления короля были сопряжены с восстаниями самозванцев, называвших себя потомками Йорков и стремившихся силовым путём овладеть престолом. Часто за ними стояли влиятельные феодалы. Такими восстаниями стали выступления Ламберта Симнела и Перкина Уорбека.
Они были довольно быстро разгромлены. Взятые в плен самозванцы содержались в хороших условиях. Вообще отличительной чертой правления Генриха VII было благожелательное отношение к своим возможным соперникам. Генрих укрепил пошатнувшееся международное положение Англии благодаря выгодным династическим бракам. В частности, благодаря женитьбе дочери Маргариты на короле Шотландии Якове IV английский монарх обезопасил северные границы.
В долгосрочной перспективе это событие позволило спустя век претендовать шотландским Стюартам на английский престол. Помимо падения одной династии Ланкастеров и возвышения новой Тюдоров , война имела важные последствия. Опасаясь повторения конфликта в том или ином виде, короли в дальнейшем лишали крупных аристократов права на содержание собственных войск — монополия на насилие практически полностью переходила к государству. Тюдоры стали первыми английскими монархами, вставшими на путь абсолютизма.
Изменения начали происходить уже в эпоху правления Ричарда III: он поддерживал политику протекционизма, предпринял попытку упорядочить судопроизводство и взимание налогов.
Его начинания были продолжены и Тюдорами. Генрих VII, с одной стороны, усилил контроль над и без того обескровленной аристократией, а с другой, — покровительствовал торговле и купцам, выделяя, если нужно, значительные субсидии на их деятельность. Благодаря этому страна смогла довольно скоро поправить своё внутреннее положение. Почти четверть века правления первого Тюдора стало временем мира и спокойствия.
Считается, что именно Война роз является точкой отсчёта для Нового времени в истории Англии. Практически вся история конфликта связана в той или иной степени с мифотворчеством, которое началось уже во время войны. Из-за этого достоверность некоторых событий до сих пор вызывает вопросы. Сразу после восшествия на престол Генрих VII начал формировать собственную версию событий, по которой роль главного антагониста играл Ричард III — детоубийца и садист, в то время как другие участники конфликта описывались относительно нейтрально.
Это было сделано, с одной стороны, для примирения сторонников Йорков и Ланкастеров, а с другой, — для придания большей легитимности самому Генриху VII, свергнувшему Ричарда. Однако в конце правления короля критика досталась Йоркам, несмотря на то, что жена монарха принадлежала к этой династии. В эпоху Елизаветы I большую роль в очередной трансформации мифа о Войне роз сыграл Уильям Шекспир , создавший серию исторических хроник.
В частности, именно его перу принадлежит знаменитая сцена, в которой Ланкастеры и Йорки в саду замка Тауэр выбирают цвета роз в качестве символов борьбы. В действительности, этого события не было, однако оно стало частью мифологии о Войне роз. Описанная Шекспиром эпоха кровопролитной трагедии прочно вошла в историческое сознание Англии. Руку к её созданию приложил и знаменитый Вальтер Скотт — именно он ввёл в широкий оборот термин «Война Алой и Белой розы».
В настоящее время благодаря исследованиям историков постепенно происходит развенчание мифов, однако до сих пор остаётся множество белых пятен. Сборник: Война роз. Вооруженное противостояние Ланкастеров и Йорков продолжалось с по год и завершилось победой Генриха Тюдора из боковой ветви дома Ланкастеров.
Королева больших надежд Маргарита Анжуйская. В году английская королева возглавила армию в битве при Тьюксбери. Ланкастеры были разбиты, а её сын Эдуард убит. Кровавая победа йоркистов при Таутоне. В сражении погибли около ланкастерцев и йоркистов. Герцог Эдуард Йоркский обеспечил себе политический триумф. Битва при Мортимер-Кросс. Ричард Йоркский развязал в Англии борьбу за престол, вошедшую в историю как война Алой и Белой розы. Что делал бы ты во время Войны Алой и Белой розы?
Какая роль досталась бы тебе в конфликте между Ланкастерами и Йорками? История войны Алой и Белой розы. Столкновения в Новом Узене: как драка на дискотеке переросла в погромы. Дуэль Лермонтова с Мартыновым. Как Смоленск стал русским. Поэзия и звукозапись в СССР х. Павел I — не царский сын? Жизнь и смерть Матвея Гагарина. Когда это закончится? Последний шанс Наполеона. История Рут Эллис. Рождённые от немцев: плоды полового коллаборационизма. Александр Засс — сильнейший человек в мире.
Балдуин Прокажённый: юный король, рассыпавшийся на части.
