Волк и волчица отношения, Правда о волках
И тогда я решил пожить с волками. On the regulation of pack size in wolves. Мечут они домашних оленей в стадах сотнями. Во-вторых, волки в неволе хорошо размножаются, и мне неизвестны случаи, когда бы пара зрелых, отделенных от остальной группы невольных волков не могла бы размножаться, как было бы в случае, если бы они наследовали низкий ранг и поэтому не могли размножаться.
И в чувстве этом не покровительство, как чаще всего бывает по отношению к собаке, а оттенок истинного уважения. Крайслер считает, что жизненный принцип собаки — зависимость, а «дикость» — это независимость, пожизненное обязательство рассчитывать только на себя, на свои собственные силы».
Вы можете убедить волка в дружелюбности ваших намерений, но вам никогда не убедить его в безопасности ситуации, тут он решает сам. Как известно, волков учат охотиться родители. В конце августа волчья семья покидает место логова, и начинается обучение прибылых. Самец и самка берут по волчонка и ведут на охоту. В конце августа — сентябре к матерым присоединяются переярки, начинаются коллективные набеги большой волчьей семьи, которую и называют стаей.
Довелось нам однажды прочесть о том, что на Ямале развелись тысячи волков. Мечут они домашних оленей в стадах сотнями. Бывает, конечно, и так, но как говорят знающие опытные охотники, «на волка помолвка, а пастухи шалят». Не будем здесь рассказывать прописные истины о санитарной роли волка в природе, а приведем лишь один пример.
Одним из самых чувствительных показателей продуктивности популяций диких копытных — норма рождаемости двоен. В х годах прошлого века А. Мюри отметил, что только 6 процентов самок лосей на Айл-Рейале рождали двойни.
А в году в условиях эксплуатации лосиного стада волками, норма рождаемости двоен была уже равна 38 процентам. Это одна из самых высоких цифр в Северной Америке. Исследователи считают, что именно хищничество волка стимулирует высокую численность популяции лосей Айл-Ройала, где зарегистрирована самая высокая плотность волка — одна особь на 26 квадратных километра.
Эти данные относятся к району, где волк полностью охраняется и где нет недостатка в пище. Тем не менее, численность популяции волка здесь весьма стабильна на протяжении ряда лет. Это дает основание считать, что после того, как плотность населения волка достигает определенного уровня, вступает в действие внутрипопуляционная система контроля рождаемости. Интересно, что в стаде оленей, принадлежащих человеку, хищники убивают без меры, но никогда не поступают так в диком стаде.
В чем тут дело? Одни считают, что одомашненные животные, которые не могут соперничать с волком в скорости бега, а спастись все же пытаются, вызывают у зверя рефлекс на убегающую добычу, свойственную всем хищникам: «Ты убегаешь, я догоняю».
Другие думают, что волка нервирует запах и присутствие человека, и он спешит инстинктивно схватить как можно больше. Дело не в том, почему волк приносит убытки людям, а в том, какую пользу он приносит диким животным. Местные оленеводы Крайнего Севера давно склонились к выводу, что волка, живущего при стаде диких оленей, нет основания считать вредным животным. Во время массового перехода оленей добыть их для волков не составляет труда.
Стая из двух-пяти волков добывает одного оленя из стада. Насытившись, волки не реагируют на проходящих в пятидесяти метрах от них оленей. У крупной добычи одновременно насыщается вся стая без конфликтов.
Зимой, у мерзлой падали небольшого размера, поедание ее осуществляется более сильными членами стаи. Самому слабому часто не хватает времени. Стая уходит. А последний тащит остатки трапезы за собой и грызет ее на коротких остановках. Кстати, волк умеет не только рвать, он умеет тесать мерзлое мясо. Все его сильное туловище при этом снует туда-сюда, как рубанок. Кай, когда у нас с мясом перебои, тоже норовит съесть все один.
Герда — молодец, хватает свой кусок и бежит его разъедать рядом со мной, знает, что я ее в обиду не дам. Иногда Кай и со мной решает покачать права.
Подходит вплотную, скалит морду, но я стараюсь не допускать таких конфликтов и переводить все это в мирное русло игры. Иногда у Кая случается плохое настроение неизвестно почему. Вот и на этот раз Кай вышел на прогулку хмурый и давай качать права. Сначала накинулся на Герду, зачем она ко мне ласкается. Когда же Герда продолжила ласки со мной, Кай стал ходить вокруг нас весь расфуфыренный и скулить.
Ко мне он подходить ни за что не хотел. Еле-еле я его поймала и насильно приласкала, после чего Кай наверно понял, что он не последний в стае, развеселился, стал играть и даже не возражал, чтобы Герда посидела у меня на руках.
Волки обожают, когда их берут на руки. Герда встала на пень, передними лапами обняла меня за шею и тут же подтянула задние. В таком виде она любит, чтобы ее носили по палисаднику.
При этом она гордо оглядывает окрестности, заглядывает в окна дома, только вот мне тяжеловато ее носить. Кая я осиливаю поднять только боком, упирая его спину себе в колени, но и от такой позы он приходит в восторг, после чего я бываю вся исцелована.
Правда, эти поцелуи нередко заканчиваются моим расквашенным носом или подбитым глазом. Вообще игры с волками не совсем безобидное занятие. Чтобы понять, каково играть с волком, представьте себе собаку с темпераментом фокстерьера и силой сенбернара.
Кай припал на передние лапы, приглашая меня поиграть, и тут же во весь опор рванул ко мне. Чтобы выдержать дружеский прыжок, я успела повернуться боком, рассчитывая избежать известного волчьего удара лапами в живот. Несмотря на эти предосторожности, в следующую секунду я отлетела к стене дома и, больно стукнувшись, сползла на землю. Кай просто засветился от удовольствия и, кинувшись на меня с целью расцеловать и утешить, разбил мне нос своим железным лбом.
Тут же подлетела Герда и тоже попыталась меня ободрить, заскочив на меня всеми четырьмя лапами и в порыве восторга вырвав клок моих волос. Несмотря на все мои усилия подняться и добраться до крыльца, я то и дело летела на землю. В другой раз, не успела я присесть у волков в вольере, как Герда принялась скакать вокруг меня, пытаясь одновременно запрыгнуть ко мне на колени и поцеловать. Закончилось все это тем, что она дала мне лапой в глаз, хорошо еще, что лапа широкая и мой глаз остался на месте.
Только я, схватившись за лицо, опустила голову, Герда решила дружески прихватить меня за шею. Сделала она это настолько дружески, что у меня потемнело в глазах. При всей моей любви к ней, этого я уже выдержать не могла и со всего маха залепила ей по морде рукой, но этим только нанесла себе очередную травму, для Герды затрещина оказалась легким щелчком. Герда еще больше развеселилась и стала пытаться схватить меня за ноги. Пока я сражалась с Гердой, Кай времени даром не терял и, добывая лакомство из кармана, оторвал мне его целиком.
Тут уж и я разгневалась не на шутку, надавала им тумаков, сопровождая все это страшными криками. После чего волки мои присмирели и стали ползать возле меня на брюхе и заискивать. Однако после прогулки вид мой был ужасен. Я напоминала жертву разнузданного маньяка — вся в крови, с синяком под глазом, всклокоченными волосами и разорванной курткой.
Иногда по игре я у них выступаю в роли загнанного оленя. Все обычно начинается с веселой беготни друг за другом, но входя в раж, волки начинают кусать меня за ноги. Отбиться от них невозможно, атаки следуют одна за другой, главное при этом успеть добежать до пенька, стоящего в загоне и сесть. Тогда есть возможность отбиваться от волков ногами. Это им ужасно нравится, они ловко увертываются от меня и еще ни разу мне не удалось попасть в цель.
Несмотря на то, что это всего лишь игра, ноги у меня, как правило, бывают в синяках, и утром до них невозможно дотронуться, так что не позавидуешь жертвам волков, с которыми они не шутят. Если Герде удается стащить у меня варежку, она устраивает с ней настоящее шоу. Подкидывает ее вверх, валяется на ней, потом предлагает поиграть с ней Каю или мне. Но когда я берусь за другой конец варежки, Герда начинает вращаться вокруг меня с такой скоростью, что у меня кружится голова и варежку приходится отпускать.
Кай же играет в перетягивание честно, как собака. Жаль только, что ко мне моя собственность возвращается в весьма плачевном виде.
Самое удивительное, что, как бы я ни следила, Герда непременно улучит момент украсть у меня варежку из кармана или сорвать с руки. В спокойном состоянии волки любят покусать меня за нос, причем стараются захватить как можно больше моего лица к себе в пасть. И им нравится, когда я их беру сверху за морду рукой и крепко пожимаю, это видно заменяет им покусывание.
Волк на редкость нечувствителен к физическому воздействию. Во время игры я могу их ударить рукой, пнуть ногой — все это считается увлекательной забавой, дающей им право отплатить мне сторицею. Однако если я строго произношу слова «хватит», «нельзя» или «больно», они моментально прекращают игру и в зависимости от ситуации или отходят от меня, или с извинениями ползают передо мной на брюхе.
У Кая высшая степень извинения заключается в том, чтобы лечь на плечо, преклонить передо мной голову, а попу задрать высоко вверх. В такой позе он стоит, прося извинения за какую-нибудь сверхпровинность — это когда я уже нахожусь на грани обморока из-за его очередной шутки, подобно той, которая произошла однажды.
Я присела перед Гердой, чтобы поласкать ее. Кай подошел сзади, сначала меня облизал, а потом стал аккуратно собирать мои волосы в пасть и в тот момент, когда я окончательно решила, что вот она — настоящая дружба, Кай так рванул меня за волосы, что мне показалось, что я лишилась скальпа. Получив от меня хорошую затрещину по морде, он встал в свою излюбленную позу высшего извинения, но я не собиралась прощать его так легко на этот раз. Кай стал заискивать и унижаться еще больше, пытаясь поцеловать меня, но я была непреклонна.
Пришло время загонять волков в вольер. Я взяла банку с молоком и пошла к вольеру. Обычно Кай бежит впереди, первым запрыгивает в вольер и поджидает нас с Гердой на пороге. Но сегодня он плелся сзади нас, и даже когда я вылила молоко в миску, не спешил зайти в вольер. Только после того, как я ему сказала, чтобы он шел домой, Кай заскочил в вольер, но молоко, свое любимое молоко, пить не стал.
Наверно он понял, что очень обидел меня. С Гердой таких историй никогда не бывает. Она вся открыта: со всего маха наскочит, приласкается, обыщет карманы, все из них выкрадет, поцелует до синяков — в этом вся она.
Кай подойдет не спеша, долго пристально смотрит мне в лицо и лишь потом вдруг начинает лизаться. На другой день после этого неприятного случая, когда вечером я понесла волкам молоко, Кай подошел сзади, широко открыл пасть, уперся мне в спину и под конвоем повел меня к вольеру. Не доходя метра до входа, он отпустил меня, как всегда первым запрыгнул в вольер и стал поджидать нас с Гердой у порога.
После выпитого молока волки обязательно требуют еще два блюда — мясную кашу или творог и сырое мясо. Если им чего-то не дать, они будут грохотать по кормушке лапами, требуя продолжения банкета. Но как только выданы все три блюда — это можно считать окончанием трапезы. Как-то после очередной волчьей самоволки я никак не могла зазвать Кая домой. Уже начало темнеть, и мне совсем не хотелось оставлять волка на свободе, так как совсем рядом с нами проходила охота и вокруг постреливали охотники.
Я взяла ошейник, мясо и пошла за Каем. После непродолжительных уговоров Кай, соблазнившись мясом, подошел ко мне. Я надела ему ошейник, но на этом мое везение закончилось, от ошейника отстегнулся поводок, а удержать волка за ошейник невозможно. После недолгой борьбы я рухнула на снег, а Кай очутился подо мной.
Двумя руками я попыталась удержать волка и встать на ноги, да только сделать мне этого не удалось. Кай несколько раз тихонько хватал меня за руки, прося отпустить его, ни разу не сделав мне больно, и только когда я навалилась на него, он рванулся что было мочи и руки у меня сами собой разжались.
Освободившись, Кай со всех ног бросился бежать в лес, но через час он вернулся к вольеру, и они через решетку стали целоваться с Гердой.
К сожалению, с этой стороны загона у нас нет двери. Уже стало почти темно, когда мы приняли решение вырезать кусок сетки в загоне. Как только молодая куница ушла из гнезда — она может охотиться, родители ее не обучают. А волчонок может в игре убить крысу — и тут же потеряет к ней всякий интерес, и может рядом с этой крысой умереть с голоду. Я думаю, у крупных хищников видовое разнообразие жертв очень большое.
Какие-то врожденные инстинктивные элементы у них есть: положительная реакция на запах крови, преследование движущихся объектов — но до умения охотиться это далеко. Если необученный волк попадет в стадо овец, он просто будет в панике. Он понятия не имеет, что это пища.
Охота у них — это культура, традиция. Причем, у каждой семьи она своя. В одной и той же местности могут жить семьи, которые умеют охотиться только на лося или только на оленя. С одной стороны это шикарное разделение, чтобы не конкурировать.
Но с другой это классический пример традиции. Если волчонка не учить охотиться на лося, он сам не научится — он даже запаха его не знает. Там, где мы с ними жили, в николаевские времена было императорское охотничье хозяйство.
И в то время у волков был описан один необычный прием охоты. Вообще в норме они пытаются под уклон пустить оленя, а он пытается наверх уйти. У оленей это инстинктивная реакция: наверху им легче спастись, а пойти под уклон — это стопроцентная смерть.
А тут волки специально его загоняли на подъем — который кончался пропастью. Олень туда срывался, а они спокойно обходили эту гору и там его добывали. Тот же самый прием на этом же конкретном месте был и при мне. Передается из поколения в поколение.
Абсолютно стандартных ситуаций ведь не бывает. Старый опыт надо применить в новой ситуации — то есть, подумать. Меня всегда интересовало: способны звери к мышлению или нет.
Я ставил эксперименты на применение старого опыта в новых условиях. В разных экспериментах все выглядит по-разному — и визуально и физически. Но животное способно поймать логику самой задачи. На охоте без способности думать зверь ничего сделать не сможет. Только экстраполировать направление движения жертвы надо десятки раз за охоту. Это довольно простой уровень — но этому надо учиться, волк из зоопарка не сможет. А они способны и на более высокий уровень: прогнозировать результат своих действий, действовать целенаправленно.
У меня были эксперименты, которые это доказывают. Потом я еще выяснил, что волки умеют считать — до семи и кратно семи. Им часто приходится решать задачи, состоящие из большого числа множеств, и они это могут. Ну, то есть, найти третью миску в пятом ряду он может легко. Но, если число больше семи, — сбивается….
Короче, они все время думают. И если что-то на охоте получилось — достаточно одного раза, и они начинают применять этот прием. Как-то косуля залезла в кустарник — и уже двинуться там не смогла. И моментально ее задавили. В следующую охоту они целенаправленно пытаются в кустарник ее загнать. Сначала приносят куски мяса, потом куски мяса со шкурой — приучают щенков к запаху добычи.
Причем, они это делают строго по возрасту. В четыре месяца взрослые начинают подзывать волчат к добыче. Добудут оленя — и воем подзывают, показывают, как он выглядит. Потом учат брать след и тропить. Первое время щенки не понимают, в какую сторону по следу бежать — но через несколько дней уже тропят правильно.
Но если догонят — убегают: до девяти месяцев они перед оленем испытывают непреодолимый страх. Потом начинают ходить на охоту со взрослыми. Сначала просто рядом бегают, боятся еще, дальше начинают загонять, потом прикусывать — и постепенно осваивают приемы, к полутора годам примерно. Приемы у каждого свои — зависит от силы, характера.
Кто-то на круп бросается, кто-то на бок. Если волк слабее, он будет выбирать тактику, где меньше усилий, если трусливый — будет действовать, как безопаснее.
И роли складываются: один гонит, другой направляет, третий в засаде…. И, кроме того, волчата же все это время играют друг с другом. Если сравнить, как волчонок атакует во время игры — и потом на охоте, выясняется, что одинаково.
Заодно они учатся чувствовать, понимать друг друга. А потом эти навыки оттачиваются на реальных объектах. Они начинают с маленького, с зайца, учатся, как его оптимальнее взять. Причем обучение с одного раза идет: один раз ошибся — второй раз не повторит. Первой нашей жертвой был олень. Когда волки засобирались на охоту, Нико многозначительно посмотрел на меня, будто хотел сказать: «Чего же ты расселся, пойдём! Схватка матёрого с оленем была фантастической.
До того как олень свалился, Нико проехался, стоя у него спине и вцепившись в шею. Прикончив копытного, волк стал сдирать с него шкуру, а потом позвал к трапезе троих переярков. Примерно за полтора часа они разделали тушу и обглодали с неё мясо. Манане, которая следила за щенками, Нико принёс отрыжку, а Нестора таким же образом покормил Гурам.
Предложил, когда они сами наелись. Я подошёл и срезал ножом несколько кусков мяса. Я был жутко уставший, но внутри всё ликовало: они угостили меня. Я договорился с одним егерем, чтобы он раз в две недели подвозил на нейтральную зону — подальше от территории семьи — тушёнку, сало и хлеб.
Этот егерь, кстати, изначально был приставлен ко мне директором Боржомского заповедника и должен был — нет, не помогать моему эксперименту, а препятствовать и не пускать меня в лес. В общем, я забирал еду и прятал её. Когда хотел поесть, уходил подальше от волков к ручью — там всегда ток воздуха сверху вниз, он уносил запахи. Но от кофе пришлось отказаться: оно очень пахучее, и волки начинали чихать и фыркать.
Разогревал, значит, на костре тушёнку. Ух, я её с тех пор на дух не переношу, хотя и раньше особо не любил. Оленина вкуснее была? Вы, кстати, её приготовили или прямо на месте сырой съели? Ой, нет, вы что… Я её унёс к ручью и там на костре пожарил. Свинина лучше, чем оленина. Однако оленина несравненно лучше, чем тушёнка. Только одного выгнали переярка. Очень тяжелый у него характер был, все время конфликты какие-то возникали — и выгнали его. Вроде бы агрессивный индивидуум должен стать доминантом.
Но если эта агрессивность переходит какую-то грань, то вся социальная система, со всеми низкоранговыми индивидами объединяется и изгоняет его. Это такой механизм, купирующий чрезмерную агрессию.
И этот зверь никогда не сможет найти полового партнера. Таким образом, если это ген агрессивности, он иссекается. Ну, вышел за пределы территории. У волков территории не соприкасаются, система не замкнутая. Граница от границы в двух-трех километрах, есть нейтральные зоны, чтобы особи могли выходить.
Семья же не может расти бесконечно. Хотя размножается только одна пара, доминирующая, матерые волк с волчицей. У переярков даже течка не наступает, как правило; чтобы размножаться, им надо или уйти, или дожидаться, когда родители состарятся. Но все равно пометы большие — и примерно раз в четыре года семья достигает критической численности, тесно становится.
У всех млекопитающих существует потребность в реализации определенного количества социальных контактов. И как только это количество выходит за пределы нормы, в группе начинается шумок, конфликты возникают. Увеличивается дистанция во время сна — это первый показатель. В норме-то они близко спят. Увеличивается количество агрессивных взаимодействий, социальная дистанция — и образуются группировки.
Одна группа мало контактирует с другой, и в конце концов кто-то должен уйти. Остается доминирующая группа. Там как повезет. Если зайдешь на чужую территорию, убьют.
Но бывает, что можно присоединиться к другим — если у них группа малочисленна, им не хватает социальных контактов. Или к человеку выйдет, начнет овец резать. Переярка выгнали и еще старик умер. Как раз было время, когда волчата из логова выходят. Волчата же рождаются в логове и вылезать не хотят, у них неофобия.
А логово всегда устраивается где-то в другом месте, укромном, не у рандеву-сайта. И вот мы с вечера все там собрались, кроме старика. На рассвете меня разбудил визг — волчата голодные, мать их почти сутки не кормила. Только заглянет к ним на минутку — и назад, ложится перед логовом. И старшая сестра тоже. А остальные сидят вокруг, ждут, в напряжении. Мне уже накануне видно было, что волки волнуются, ждут чего-то. Часа четыре это длилось.
В конце концов, из норы появляются мордочки, очаровательные такие. Очень волнующий момент был. Я помню, поймал себя на том, что тоже подскуливаю от восторга.
Мать подползла, лизнула их, вернулась назад — и тогда они решились. Вывалились оттуда карапузы, доковыляли к маме, присосались. Все их окружили, обнюхивают…. И вдруг мы услышали страшный вой, просто жуткий. Сразу было ясно, что там что-то происходит ужасное. Мы побежали обратно — старик сидел на пригорке и выл, душераздирающе, какой-то крик отчаяния. И потом ушел — и все. Матерый только через месяц занял его место.
В течение месяца ни в какую туда не поднимался. Как будто какие-то поминки, объяснить я не могу. Я боюсь антропоморфизировать. Но я могу представить: во-первых, запах смерти — это очень сильная вещь для животных. Заранее они смерти не боятся, не знают, что такое смерть.
Но запах смерти, пока волк умирает, пока еще не наступило окоченение, — панически боятся. Да это все сказки. От драк молодые часто погибают: поранят — кровотечение или инфекция, не сможет передвигаться, ослабнет. До годовалого возраста только половина доживает. Но целенаправленно никогда не убивают. И про каннибализм это блеф. Конечно, можно довести. При поволжской голодовке тоже случаи каннибализма были.
На самом деле у них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Мы с охоты возвращались, а охота страшно неудачная была.
То несколько оленей ушло от нас, то еще что-то. Целый день и уже к вечеру, еле-еле ноги волочим. И волки уставшие, а я — можете себе представить. И где-то километрах в пяти от рандеву-сайта валун огромный лежал. Я подхожу к нему, надо присесть, уже правда сил никаких. И оттуда на дыбы встает медведь.
А расстояние — как мы с вами.
Я сейчас не помню: я закричал или он какие-то звуки издал — но волки услышали и бросились. Хотя один его удар мог этого волка распороть.
Волчица его за пятку взяла — и тут уже медведь не вынес, он пошел вниз, под склон. В США в течение многих лет реализовывалась специальная государственная программа, направленная на истребление волков посредством использования авиации и изощренных капканов, разбрасывания отравленной пищи и всемерного поощрения охоты.
Эта программа предусматривала повсеместное уничтожение волков на всей территории страны, в том числе в национальных парках. В Евразии столетия кровавой охоты и биологического геноцида привели к уничтожению волков во многих странах и регионах. Например, уже к году волки были полностью уничтожены в Великобритании, к году — в Ирландии, к году — в Германии, к году — в Японии. Последний волк на территории Франции был убит в году. В Европе волка всегда считали главной угрозой для домашнего скота и людей.
В Древнем Риме, наоборот, он был символом города, так как основатели города Ром и Рэмус, согласно древней легенде, были вскормлены и воспитаны мудрой волчицей. Капиталийская волчица.
Во многом благодаря этой истории, волки выжили в Италии. Небольшая популяция Canis Lupus, насчитывающая около особей, обитает сегодня в национальном парке Абруззи, недалеко от итальянской столицы. С развитием городов и сокращением численности сельских жителей эта популяция становится более многочисленной и постепенно распространяется по всей территории Апеннинского полуострова.
В году она достигла франко-итальянской границы и пересекла ее год считается датой возвращения Canis Lupus во Францию. Сегодня во Франции волки заселяют горные альпийские районы с богатыми традициями овцеводства, где их естественной пищевой базой служат серна и косуля, а иногда — домашние овцы. Реставрация традиционных способов защиты овечьих стад укрытие овец в загоны на ночь, разведение специальных пород собак и др.
Первое серьезное научное исследование отношений «хищник — жертва» было проведено в — годах в Национальном парке Мак-Кинли США, штат Аляска. В этом исследовании следили за волками, охотившихся на большерогую овцу. Тогда впервые зафиксировали тот сейчас широко известный факт, что крупные хищники в том числе волки выбирают в качестве жертвы старых или больных животных. Изучение костных остатков жертв волков показало, что все они страдали кариесом, тяжелыми заболеваниями суставов и костей.
Почти для всех было также характерно поражение костного мозга. Каким-то особым чутьем хищники выделяют больных зверей из общего стада. Этим они препятствуют распространению инфекций и способствуют, таким образом, более эффективному воспроизводству популяции. Дальнейшие исследования показали, что волки отбирают для своей охоты животных не в пропорции к их общей численности, а в пропорции к уязвимости ослабленности жертв.
Любая предполагаемая жертва имеет множество способов избежать печальной участи, спасаясь бегством. Северные олени, например, в течение периода размножения мигрируют далеко на Север, где их телята в меньшей степени подвержены опасностям, исходящим со стороны волков. Волки же, будучи связанными потомством, не имеют возможности удаляться на большие расстояния от своего логова.
Большерогая овца, обитающая в Северной Америке, избегая волков, часто перемещается на крутые отвесные утесы, где чувствует себя в относительной безопасности. Взрослый лось может успешно сражаться с целой стаей волков или же просто спастись бегством при условии, что своевременно обнаружит приближение своих естественных врагов.
Все эти обобщения были подтверждены в ходе специального научного исследования, проведенного в году в США. На одном из островов, расположенных в средней части озера Верхнее Великие Американские озера , наблюдались около 20 волков и лосей. Важно заметить, что большинство убитых сохатых имело возможность избежать волков или же отбиться от их атаки.
Изучение костных остатков обнаружило тот факт, что все жертвы страдали тяжелыми неизлечимыми болезнями. Европейские волки располагают более богатой кормовой базой, чем их американские собратья.
Например, в национальном парке «Беловежская пуща», расположенном в приграничных районах Польши и Беларуси, волки имеют возможность охотиться на косулю, благородного оленя, лося, дикого кабана и даже на зубра.
Однако чаще всего они нападают на косулю и оленя. Дикие кабаны, лоси и зубры остаются почти неуязвимыми. В этом лесном районе, чрезвычайно богатом разнообразными млекопитающими и другими дикими животными, волки редко нападают на домашний скот: лошадей, коров, овец, коз и др. Из всех домашних животных именно овцы в первую очередь привлекают внимание «серого».
Это объясняется тем, что парнокопытное, во-первых, имеют как раз те размеры, которые больше всего подходят волкам; во-вторых, овцы часто оказываются весьма инертными и поэтому легко уязвимыми. Это особенно наблюдается в районах, где обитает мало диких копытных зверей и господствуют безответственные формы животноводства. Обычно волки охотятся в стаях.
Подобная охота на крупных зверей олень, лось, кабан, зубр требует высочайшей кооперации и координации действий, что предполагает высочайший уровень развития социальных взаимодействий между членами стаи. Как правило, крупные хищники волки, львы, гиены и др. В своем охотничьем поведении Canis Lupus представляют собой как бы «сухопутный» аналог дельфинов-касаток, также добывающих себе пищу в больших стаях.
В настоящее время во многих странах мира обсуждается вопрос о реинтродукции возвращении волков в места их естественного обитания. При этом всегда возникает вопрос о том ущербе, который они могут принести домашнему скоту.
В этом опыт Йеллоустоунского национального парка США может оказаться весьма поучительным. В году после весьма продолжительных научных и общественных дискуссий в этот природный резерват было переселено 14 волков, отловленных в Канаде.
Год спустя, в году, к ним было добавлено еще 17 голов. Несмотря на различные дорожные инциденты, а также на нелегальную и легальную охоту отстрел волков разрешался в случае пересечения ими границ парка , численность серых хищников неуклонно росла и к году стабилизировалась на уровне особей, сконцентрированных в 12 — 14 стаях. Положительными следствиями интродукции волка стало не только то, что волки установили естественный контроль за копытными животными, являющимися излюбленными объектами охоты американцев лось, олень вапити и др.
На первый взгляд весьма абсурдным может показаться тот факт, что для охраны овец от волков человек использует тех же самых волков, точнее одомашненных волков, то есть собак биологический вид — Canis Familiaris. Вклинившись в естественную эволюцию вида Canis Lupus, человек фактически создал новый биологический вид, насчитывающий сегодня более разновидностей и пород.
Использование в хозяйственных целях одомашненных волков весьма разумно и может быть объяснено с точки зрения этологии и поведенческой психологии. Волки — строго территориальные животные, ожесточенно охраняющие свое жизненное пространство.
И даже там, где живут люди и процветают охота и животноводство, существенную угрозу для волка представляет другой волк. Волки — исключительно общественные животные, живущие в стаях от двух одна пара до 36 особей. Чаще всего в стае насчитывается 6 — 8 особей. Только одна пара в стае скрещивается и приносит потомство, остальные же члены стаи помогают семье вырастить щенков, принося им пищу и защищая от врагов.
Молодые волчата остаются в своей семье в течение одного года. Накануне нового цикла размножения спаривание март — рождение апрель социальное напряжение в стае возрастает и молодые волки, как правило, изгоняются из стаи, сталкиваясь с необходимостью создания собственной семьи.
Иногда от родителей отделяется пара волков самец и самка. В этом случае их шансы на выживание существенно возрастают. Если же создание семьи заканчивается безрезультатно, то молодые одинокие волки стремятся присоединиться к какой-либо уже существующей стае. При этом всегда возникает проблема выяснения отношений пришельца с ее вожаком. Однако в любом случае одинокий волк должен либо признать лидерство вожака, открыто выразив ему свою покорность, либо в ожесточенной схватке победить вожака и стать новым лидером группы.
Период, продолжающийся с момента отделения от родительской стаи до формирования новой семьи или присоединения к чужой стае , является сложным этапом в жизни любого молодого волка. Волчья стая характеризуется строгой иерархией, в которой каждый ее член имеет свой социальный статус, проясняющийся еще в процессе детских и юношеских игр. Подобные развлечения в сообществе волков выполняют исключительно важные функции, позволяя не только подготовиться к будущей взрослой жизни, но и выявить будущего вожака.
В детском возрасте они заканчиваются обычно без каких-либо серьезных увечий, однако по мере полового созревания игры становятся более агрессивными, в ряде случаев приводя к тяжелым телесным повреждениям и смерти проигравшего.
